Директива, которая запоздала…
В истории Отечества есть немало событий, вокруг которых не прекращаются яростные споры ученых и публицистов. Многие такие дискуссии давно уже носят исключительно научный характер и лишены прикладного значения. Иное дело 22 июня 1941 года и последовавшие за ней трагические события. С тех пор минуло 75 лет, практически не осталось свидетелей тех событий, но генетическая память о катастрофе 41-го года до сих пор живет в российском народе. Есть также желание разобраться в причинах постигшей нас трагедии, чтобы избежать ее повторения в обозримом будущем.
Из немецких оперативных документов1:
22 июня. На всем протяжении фронта 9-й армии сопротивление… пока слабое, местами ведет огонь легкая артиллерия.
Внезапность при переходе границы полностью удалась. Примерно в 9.00 сопротивление противника стало частично усиливаться. На отдельных участках по-прежнему лишь разрозненное сопротивление плохо управляемого противника…
Определенную часть наших соотечественников вполне устраивает объяснение, получившее широкое распространение в период руководства страной Н.С. Хрущева: во всем виноват Сталин, не желавший верить в агрессию Гитлера и «проспавший войну». В абсолют этой парадигмы можно поверить только по двум причинам: или будучи абсолютно идеологически зашоренным, или совершенно не зная о подготовке страны к военному столкновению с Германией. Только не имея представления об июньских директивах Генерального штаба и Наркомата обороны СССР приграничным округам западного направления, в том числе переданной в ночь с 21 на 22 июня, о приведении войск в боевую готовность, можно утверждать, что войны не ожидали. Почему последняя предвоенная директива за оставшиеся несколько мирных часов не успела дойти до войск Западного особого военного округа, и его дивизии на границе разбудили не команда «Тревога!», а артиллерийские обстрелы и авианалеты гитлеровцев – так до сих пор никто внятно и убедительно объяснить не смог. На командно-штабных тренировках связистов учебные сигналы проходили без задержек, а в реальной обстановке важнейшая директива в войска безнадежно запоздала…
Войну ждали. Советскому Союзу даже удалось под видом подготовки к масштабному стратегическому учению в мае 1941 года провести частичную мобилизацию в войсках Киевского, Западного и Прибалтийского особых военных округов, начать выдвижение к границе из внутренних округов страны дополнительных дивизий и управлений армий. Можно еще долго перечислять мероприятия руководства страны и РККА по укреплению обороны западных рубежей СССР в последние три предвоенных месяца. Все дело в том, насколько их эффективность оказалась девальвированной конкретными исполнителями – командованием округов, армий, корпусов и дивизий…
Из немецких оперативных документов:
23 июня. Противник не изменил характера боевых действий. При слабых действиях артиллерии противник сражается местами упорно и отчаянно. Донесений о перебежчиках или о сдавшихся в плен русских солдатах пока не поступало…
Передовые отряды наших танковых частей перешли государственную границу и уже углубились на территорию противника до 100 километров, не встречая серьезного сопротивления…
3-я танковая группа столкнулась с 5-й танковой дивизией2 русских. К вчерашнему сообщению о 80 уничтоженных русских танках сегодня прибавилось еще 60.
Русские воюют зачастую до последнего и в отдельных случаях, чтобы не попадать в плен, предпочитают застрелиться (предположительно по приказу политруков). Противник несет большие потери в живой силе, число пленных незначительно.
Разрушение противником мостов нигде не обнаружено…
Сталин, конечно, виноват в трагическом сценарии первого этапа Великой Отечественной войны. Он повинен уже в том, что, стремясь быстро, по-большевистски, «одним ударом» реформировать Красную Армию, начал в ней масштабные преобразования, не сообразуясь с возможностями экономики страны, с ее демографическим потенциалом, с уровнем образованности населения, а следовательно, с пригодностью к обучению призывного контингента. Многие дивизии, особенно в механизированных корпусах, встретили войну на стадии формирования, не имея необходимой техники, вооружения, транспорта, не проведя боевое сколачивание подразделений даже на уровне взводов и рот, не освоив новых танков и самолетов даже в азах. Такие соединения в условиях молниеносного гитлеровского блицкрига оказались, мягко говоря, не готовы к войне.
Сталин допустил ошибку при назначении за полгода до начала войны Г.К. Жукова на должность начальника Генерального штаба, по словам самого Георгия Константиновича, совершенно непригодного к этой работе.
За 6 месяцев в Генштабе Г.К. Жуков успел натворить многое. Он ошибся в сценарии характера первого этапа предстоящего столкновения с Германией, полагая, что он станет калькой с начала Первой мировой войны, когда до завершения мобилизации войск обе стороны в течение месяца ограничивались незначительными стычками. Не принял во внимание Георгий Константинович тот «незначительный» аспект, что немецкая армия уже в течение двух лет воюет и отмобилизована, что она успешно опробовала в Польше и Франции тактику и стратегию блицкрига.
Ошибся Г.К. Жуков и в определении направления главного удара немцев, исключив из вариантов лесисто-болотистую территорию Белоруссии, а именно там гитлеровцы и сосредоточили основные усилия. Хорошо, что деятельная натура Г.К. Жукова не дотянулась до системы перманентной мобилизации, сформированной одним из его предшественников на посту начальника Генерального штаба РККА маршалом Б.М. Шапошниковым. Именно эта система, позволявшая взамен одной выбывшей дивизии формировать другую, помогла нам выстоять в критические дни лета и осени 41-го года.
Можно и дальше перечислять ошибки, допущенные руководством страны и Красной Армии в предвоенные годы, и тут же противопоставить им успешные реформы и начинания, предопределившие в конечном итоге нашу Победу.
Из немецких оперативных документов:
24 июня. Как и следовало ожидать, в большинстве случаев противник стойко обороняется и не сдается в плен даже в самых безысходных ситуациях…
В первой половине дня и в полдень 20-й армейский корпус был атакован танковыми частями противника у н. п. Сидра…
В районе Варены, Олиты, Вильнюса захвачено 60 самолетов, часть из них не повреждена. В настоящий момент действий русской авиации не отмечено…
И все же каково бы ни было количество и качество допущенных нами ошибок, даже все вместе они не способны объяснить трагедию, постигшую Красную Армию в июне – июле 1941 года.
Мне довелось прочесть множество книг и монографий, посвященных этим событиям, изучить массу документов и рассекреченных, и недоступных еще для широкого круга исследователей. Служба на западной границе в 80-е годы прошлого века позволила опросить непосредственных свидетелей тех трагических событий. И получилось в полном соответствии с формулой познания Сократа: чем больше узнавал, тем больше вопросов возникало, тем становилось очевиднее, что есть нечто недоговоренное в оценке и анализе тех трагических событий.
Сегодня много пишут о заговоре генералов против Сталина, сознательно загубивших наши войска в приграничных сражениях. Сомневаясь, что комплот существовал в тех масштабах, на которых настаивают некоторые современные публицисты. Чаще в первые дни имели место паника, неумение руководить войсками, полная дезориентация в обстановке со стороны командования фронтов, армий, корпусов и дивизий, что в условиях боевой обстановки сродни предательству. И все-таки…
Помню, как меня поразил рассказ ветерана, сравнившего улицы Бреста ранним утром 22 июня с бинтами. Это в нательном белье, бросив оружие и технику, убегали на восток бойцы и командиры двух сосредоточенных в Бресте дивизий 4-й армии РККА, которые, согласно директиве НКО и Генштаба, должны были находиться на боевых позициях или, по крайней мере, на марше к ним. Вновь зададимся вопросом: на каком этапе и почему затерялась директива о приведении войск в боевую готовность и выходе на рубежи развертывания?
Осталась невыполненной и еще одна директива Наркомата и Генштаба, реализация которой могла бы в корне изменить картину первых дней войны, но о директиве чуть ниже.
Высокая плотность войск, придвинутых почти вплотную к границе, скученность авиации на аэродромах в зоне действия немецких фронтовых бомбардировщиков и даже истребителей стали настоящим подарком для гитлеровцев. Добавьте сюда стратегические мосты, доставшиеся противнику целехонькими, громадное количество нетронутых складов с вооружением, боеприпасами, топливом и продовольствием, захваченные агрессором в первые дни и часы войны… Ведь вина на ком-то за это лежит. Если бы шла речь о единичных проявлениях всего перечисленного, можно было сделать поправку на стечение обстоятельств, но в нашем случае приходится уже вести речь об устойчивой тенденции, а она дает повод к размышлениям.
Из немецких оперативных документов:
25 июня. Танковые бои около Гродно не являлись крупным запланированным наступлением, скорее это были атаки (по 10–20 танков) местного значения. Иногда в подбитых танках находили людей в гражданской одежде. В лесах обнаружены брошенные танки…
Из показаний перебежавших украинцев выяснено, что они думали, будто немцы расстреливают всех пленных и лишь немецкие листовки разъяснили им их ошибку.
Южнее Вороново на нашу сторону перешли 200 казаков.
Самая страшная трагедия первых дней войны произошла в Белостокском выступе – территории современной Польши. Но перед войной он принадлежал Советскому Союзу. К началу войны Генштаб разместил здесь две армии Западного особого военного округа (с 22 июня – Западного фронта) – 3-ю и 10-ю. Можно понять стремление командования РККА держать на флангах немецких группировок мощные ударные кулаки, но легко также было предположить, что вермахт с началом боевых действий постарается закупорить Белостокский выступ, тем более что выступ с остальной частью страны связывала всего одна шоссейная дорога Белосток – Слоним.
Такой сценарий немцы и реализовали. 22 июня гитлеровцы нанесли сходящиеся удары – силами 9-й полевой армии и 3-й танковой группы в направлении Гродно – на севере, и соединениями 4-й армии и 2-й танковой группы по району Бреста – на юге.
1 июля гитлеровцы, соединившись юго-западнее белорусского города Волковыска, окружили наши войска. Несколько ранее, 25 июня, находившиеся в Белостокском выступе 3-я и 10-я советские армии получили разрешение отступать. Дивизии и корпуса объединений, имевшие до сего момента незначительные столкновения с гитлеровцами, оставив УРы и места постоянной дислокации с громадными запасами материальных средств, начали уходить на восток, создав громадные заторы на единственном шоссе, ведущем к спасению. Этот путь стал дорогой к гибели. Двигающиеся с черепашьей скоростью плотные походные колонны советских армий безнаказанно уничтожали немецкие артиллерия и авиация. Они кроме смерти сеяли и панику.
Вначале наши бойцы и командиры бросали тяжелую технику и вооружение, затем – стрелковое оружие, потом началась массовая сдача в плен. Не всех, но многих.
Огромный урон противнику 3-я и 10-я армии могли бы причинить, оставаясь на месте. Они располагали боевым потенциалом, запасами продовольствия, боеприпасов и топлива, достаточными для активной обороны по крайней мере в течение нескольких недель. Но еще более значительный удар по войскам гитлеровцев и их планам наши армии могли нанести, начав наступление на территорию, занятую фашистами Польши, в соответствии с директивой № 3, поступившей в войска 22 июня.
Из дневника Франца Гальдера, начальника штаба Верховного командования сухопутных войск вермахта:
27 июля. На фронте группы армий «Центр» операции развиваются так, как и ожидалось. Группировка противника в районе Белостока отходит все дальше на восток. Наши войска на западном участке фронта медленно продвигаются вслед за ней. В районе Новогрудка давление скопившихся здесь войск на правый фланг танковой группы Гота3 все время возрастает.
Владимир СЛАБУКА, полковник запаса, заслуженный работник культуры РФ
Окончание в следующем номере
1 Здесь и далее цитируемые оперативные документы относятся к действиям группы армий «Центр» в полосе Западного фронта и частично Северо-Западного.
2 Входила в состав 3-го механизированного корпуса Прибалтийского особого военного округа.
3 Герман Гот – командующий 3-й танковой группой.