Волонтёры из Добровольного поискового отряда продолжают поиск пропавшего пенсионера
На минувшей неделе сотрудники управления МЧС по Камчатскому краю официально сообщили о прекращении поисков пропавшего Анатолия КАРПОВА, пенсионера из Вилючинска. «Было обследовано 399 квадратных километров, из них 47,8 квадратных километра при помощи беспилотника. Поиски результатов не дали, с 25 октября спасатели в них не участвуют», – сказано в сообщении.
На сегодняшний день поиски прекратила и полиция. Во всяком случае, по словам руководителя Добровольного поискового отряда Рауля Мамедова, полицейских среди поисковиков больше нет. Пропавшего продолжают искать волонтеры, родственники и знакомые Карпова.
Напомним, 70-летний Анатолий Карпов 3 октября с двумя собаками и охотничьим арсеналом выехал из Вилючинска в Петропавловск. Как мы писали, 4 октября его утопленный в грязи «Дайхатсу-Териос» двое людей увидели неподалеку от лыжной базы «Лесная», о чем в тот же день сообщили в полицию, но правоохранители вовремя не отреагировали. Волонтеры, спасатели МЧС и полиция оказались возле машины только 5 октября.
Так сложилось, что основным организатором и координатором поисков стала волонтерская общественная организация – «Добровольный поисковый отряд». Почему получилось именно так? Что прямо или косвенно помешало найти человека в районе, который является далеко не безлюдным? Об этом и многом другом – в беседе с Раулем МАМЕДОВЫМ, руководителем Добровольного поискового отряда, командиром отряда.
– Рауль, что сделано на данный момент и остались ли шансы найти человека?
– На сегодняшний день (беседа состоялась 25 октября. – Прим. авт.) все участки, маршруты, версии отработаны. Остается монотонное прочесывание территории. Есть пеленги сотового телефона пропавшего, их много, за разные даты, разной степени точности, но область поиска это не сузило. Мы продолжим поиски до тех пор, пока будут позволять климатические условия. Когда ляжет глубокий снег, поиски придется прекратить и возобновить их весной.
Родственники пропавшего, будучи адекватными людьми, понимают, что найти Карпова живым – из разряда чудес, но этот шанс всегда остается. В любом случае человека необходимо найти.
– В соцсетях пишут, что собаки, беспилотники могли помочь обнаружить пропавшего чуть ли не легко и просто. Как относиться к таким заявлениям?
– Кинологические расчеты, причем многочисленные, работали. Но возможности собак не безграничны. Беспилотники также использовались на разных этапах поисков, но и они – не панацея. Слишком низко их не опустишь, поскольку их попросту сдует ветром. При этом видимость сильно ограничена. Летом была густая растительность. А осенью, когда листья пожелтели, легче не стало, поскольку пропавший был одет в камуфляжный костюм как раз цвета осенней листвы.
Основная версия заключалась в том, что Карпову стало плохо, мог случиться инсульт. Мы точно знаем, что он ходил по большим широким дорогам. Человек в адекватном сознании не сходил бы с дороги либо с близко прилегающей к ней лесной территории, а все такие местности на сто процентов осмотрены. Остается два варианта. Либо по какой-то причине он решил сократить маршрут, пошел через лес, и там ему стало плохо. Не исключен и криминальный вариант: допустим, он где-то решил попросить помощи и стал жертвой преступления.
– В каком составе, какими силами производились поиски?
– С 4 октября поиски велись практически каждый день разными силами. 22 октября искали в составе более ста человек. Это были самые масштабные организованные поисковые работы на моей памяти. В них участвовали спасательное подразделение МЧС, полиция, супруг Анны – дочери Анатолия Карпова, друзья, родственники, коллеги по работе. Постоянно в группах поисков находилось от одного до трех полицейских. Координационная и организационная роль лежала на нас, Добровольном поисковом отряде. Так сложилось, начиная с поисков Бутова.
– Система поисков настолько несовершенна, что руководящей и направляющей силой становятся волонтеры?
– Да, от совершенства она далека. Есть волонтеры, есть полиция, есть несколько различных поисково-спасательных подразделений МЧС. Они имеют свои особенности работы по поиску людей, также не всегда совершенные. Это касается и нас, волонтеров, которые в большинстве своем заняты на работе и учебе, и мы не всегда можем собраться многочисленным составом. Обычно в выходные мы можем собрать до десяти человек.
Часть проблемы в поисках Карпова состоит в потерянном времени из-за несвоевременной реакции полиции. Полицейские сами подтверждали, что их коллеги действительно получили сообщения об обнаружении автомобиля Карпова 4 октября, но у нас просто не было времени продолжать эти разговоры... Так как сам я полицейским не являюсь, не мне судить о нерасторопности их системы работы. Эти вопиющие случаи должны расследовать уполномоченные органы, и если есть виновные, они должны понести наказание.
– В этом году случилось слишком много происшествий, когда люди попали в экстремальные обстоятельства и их пришлось искать. В чем причина большинства трагедий?
– Что касается Карпова, конечно, не хватило оперативности. И, возможно, не надо было 26 человекам толпиться возле найденной машины и затаптывать все следы. Но приходится уверенно говорить, что большей частью он навредил себе сам. Как и пропавший в августе Бутов, который вышел в лес за грибами на Втором Бугре, в первый день находился на связи, сообщил родственникам о том, что повредил ногу. Те просили его оставаться на месте, но он отреагировал резко, сказал, что пойдет сам… Карпову также следовало оставаться в машине.
Что касается Молчанова, которого нашли погибшим. Он пошел рыбачить на озеро Приливное в Завойко. До его дома это – 30 минут пешком. Скорее всего, лодка перевернулась, он вынырнул из холодной воды, скинул с себя мокрые вещи, чего нельзя было делать, и пошел на огни, в сторону дома. Но переохлаждение, ослабевший организм… От своих вещей он прошел около 50 метров, слег и замерз. В этом случае вопрос к родственникам. Если у них была договоренность, что человек должен вернуться через два часа, то зачем было ждать целую ночь и только потом обращаться за помощью? Трудно сказать, можно было его спасти или нельзя, но шанс был упущен.
– Рауль, кто работает в Добровольном поисковом отряде?
– В организации постоянно состоит около 15 человек. Наш старший координатор – военный пенсионер, фору даст многим молодым. Есть студенты, инженеры, медработники, полицейский. Есть и штатные сотрудники МЧС, которые даже в свободное время занимаются поиском людей.
Я пришел в отряд после армии, на тот момент уже имел образование фельдшера и государственную аттестацию спасателя. Узнал о существовании отряда, которому на тот момент было два года, и начал вести в отряде курс первой помощи. Умение оказывать медицинскую помощь на месте крайне важно. Да, зачастую мы находим мертвых людей. Но находим и живых, для чего, собственно, и работаем. Через несколько лет на очередном собрании отряда меня выбрали командиром.
– Насколько сложным делом это оказалось для вас?
– Было непросто. В отряде в тот период началась стагнация. Волонтерские вещи в стране делаются с подачи государства в том или ином виде. Во время массовых поисков жертв маньяка Тушинского появилось указание сверху: нужен добровольный поисковый отряд. Как минимум для отписки. Организация появилась, Тушинского нашли, волна энтузиазма спала.
Но оставался костяк активистов, который понимал, что дело важно продолжать, развиваться, предъявлять больше требований к членам организации, думать о снаряжении, о технической базе. Без своего помещения, оснащения развиваться и качественно выполнять работу невозможно.
– Какая конкретно помощь вам нужна сегодня?
– Нам очень не хватает своей служебной машины. Нужна либо «Газель», либо УАЗ-«буханка», в который будет помещаться 8 человек и снаряжение. Приведу как пример ситуацию с Молчановым. В 10 часов вечера, когда я узнаю, что он пропал, около 20 минут у меня заняло выяснение обстоятельств. Мы собрали 8 человек – членов отряда. Затем еще около часа я искал, на чем же мы поедем. Личные машины члены отряда, конечно, активно используют, но есть они не у всех, и не каждый может поехать на поиски в конкретный день. При наличии служебной машины достаточно объявить сбор и приступить к работе. Стоит новая «буханка» в необходимой для поисковых работ комплектации 770 тысяч. Достать их нам негде.
Нужны GPS-навигаторы. На весь отряд имеется только один навигатор, это практически ничего. Нужно самое элементарное, тот же бензин, на которыйтратим деньги из своего кармана.
На недавнем собрании отряда было принято решение – на нашей базе организовать общественное аварийно-спасательное формирование и получить государственную лицензию на поисково-спасательные работы. То есть фактически уравняться в правах с государственными спасательными службами. Для этого нужно немало собственного снаряжения. Нужен набор гидравлического инструментария (стоит около 300 тысяч).
Необходимо свое помещение. Все немногочисленное, что отряд имеет, хранится у меня дома. Если срочный вызов, а я не могу быть дома по какой-то причине, возникает большая проблема. Должен быть единый склад, где координаторы в любое время суток могут взять все необходимое.
В помещении должен находиться учебный класс. Мы обучаемся сами. Мы никогда не упускаем возможности потренироваться с профессиональными спасателями, но в основном готовим себя сами. Наконец, часть помещения должна служить небольшим офисом и штабом.
– Неужели никогда не было отклика на просьбы помочь?
– К сожалению, мало кому я могу выразить благодарность за помощь нашему отряду, хотя нам уже больше пяти лет. С кем только из чиновников и депутатов мы не общались! Все признавали, что наша работа нужна, но дальше обещаний дело не шло. Уполномоченный по правам ребенка в Камчатском крае Виктор Тюменцев – единственный, кто дал слово и сдержал его. Он порекомендовал нас директору центра детского и юношеского туризма, где мы сейчас занимаемся в определенные дни.
– Бизнес тоже остается в стороне?
– Никто не предлагал нам помощи. Но больше всего удивляет позиция официальной власти. Мы сами не «пиаримся», не выставляем себя напоказ. Но в силу многочисленных печальных событий, случившихся в последнее время, наша деятельность оказалась на виду. В недавних списках поручений Президента было и поручение взаимодействовать с волонтерскими организациями. Я полагал, что с нами кто-то свяжется, как минимум для того чтобы поставить галочку. Но даже имитации бурной деятельности со стороны власти не происходит.
– Но заслуги отряда хоть как-то отмечены представителями государства? Вас благодарят?
– Судите сами. Приведу пример. В феврале наш отряд спас Дмитрия Герасименко. На Сухой речке была найдена его машина, а в двухстах метрах от нее замерзающий человек. Машину «засек» лыжник, позвонил нам, мы подняли полицейских и поехали вместе спасать человека. Тогда СМИ сообщили, что спасла Дмитрия полиция совместно с Добровольным поисковым отрядом.
А в этот раз, в ситуации с Молчановым, мы провели всю работу сами. Полиция и спасатели приехали на место днем, нашли вещи пропавшего. А дальше не надо быть спецом, а просто здраво рассуждать: вот озеро и вещи, сзади океан и лес, а есть дорога и огни. Куда человек пойдет? Конечно, на огни. Так почему они два часа поискали и ушли ни с чем? Нам при этом никто о происшествии не сообщил. Я узнал о пропаже Молчанова из новостей «Кам 24». Хотя всегда просил МЧС и полицию сообщать нам о каждом случае, где мы в состоянии помочь. Мы приехали и нашли человека, он находился в 40 метрах от берега озера и в 200 метрах от своих вещей… У меня нет цели принизить значимость чьей-то работы, но это, на мой взгляд, вопиющий случай халатности, и этот вопрос никто не поднял.
Нас не приглашают в общественный совет при УМВД, хотя говорят, что ценят работу отряда. Но говорится одно, делается другое.
– Складывается впечатление, что вас стараются не замечать. Почему?
– По-своему я могу это объяснить. Хоть у нас и нет желаемого количества людей и материального обеспечения, но если мы беремся за работу, у нас порой получается лучше, чем у официальных служб. Наверное, поэтому и невыгодно замечать и освещать нашу деятельность.
Мы были бы рады, будь в государстве налажена поисково-спасательная деятельность. Я не говорю, что мы единственные молодцы, а остальные ничего не могут. Просто нет единой общей системы координации по поиску пропавших людей. Есть разрозненные структуры, каждая из которых ищет по-своему. Но когда дело доходит до серьезных ситуаций, массовых поисков, возникает проблема. Подразделения МЧС умеют отлично искать по горячим следам, но если сразу не получилось, нужны большие силы и ресурсы, то есть разные ведомства. А их нужно координировать, нужен общий штаб, чего, к сожалению, не имеется. Поэтому эту миссию мы часто берем на себя, и в этих случаях нам всецело доверяют.
Организовывать необходимо и волонтеров. Мы не поддерживаем общий суетной бум неорганизованных волонтеров, которые, к сожалению, часто мешают поискам пропавших. Когда пропал Бутов, возник большой общественный резонанс, подключилось много людей, создали группу в WhatsApp. Честно говоря, это был ужас. Внутри нашего отряда есть система подчинения командиру, координаторам. Но если на место поисков приезжают другие волонтеры, мы им никто. Возникает много проблем. Ни мы, ни спасатели, ни полиция не выкладываем маршруты поисков по одной причине – если пропавший человек стал жертвой преступления, а преступник среди волонтеров, он может, например, перепрятать тело. Тушинский принимал участие в поисках своих же жертв в качестве волонтера. Помня это, мы делимся информацией только с теми, кого лично проверили. А что касается рядового поисковика, то, как бы это грубо ни звучало, если ты приехал, вот твое место в цепи – и иди.
Но в итоге волонтеры сбивались в группы, ходили, куда заблагорассудится, потом другая группа шла по их следам… Потом на основании этих следов кричали, что Бутова нашли, при этом почему-то давали мой телефон. Другая дама нашла в лесу кострище, но на видео я увидел, что этот костер разводили мы…
На поисках Карпова, когда удалось собрать сразу 12 кинологических расчетов, я через соцсети попросил в этот день воздержаться от самостоятельных поисков, поскольку это может сбить собак. Тогда меня обвинили чуть ли не в преступлении и в личной заинтересованности.
Так у нас пока и получается: свои среди чужих и чужие среди своих. И это будет продолжаться, пока в государстве не появится налаженной системы поиска пропавших людей.
Телефон руководителя отряда Рауля Мамедова 8-909-892-30-93 (звонки/Telegram/Whatsapp). Телефон дочери Анатолия Карпова Анны 8-984-163-89-77.
Мария ШУПЕНИК
У Добровольного поискового отряда нет служебной машины, помещения – под склад, учебный центр и штаб. Катастрофически не хватает оснащения и снаряжения. Все – за счет собственных денег и энтузиазма.
Рауль МАМЕДОВ: «С кем только из чиновников и депутатов мы не общались! Все признавали, что наша работа нужна, но дальше обещаний дело не шло».
