Когда в былые годы 1 мая (7 ноября) над праздничной площадью в центре Петропавловска раздавался зычный голос: «Работники государственной и кооперативной торговли! Совершенствуйте торговлю и общественное питание, лучше обслуживайте население!» – все, кто наблюдал торжества вблизи или же по телевизору, напряженно и несколько насмешливо вглядывались в эту, проходящую мимо трибуны, колонну демонстрантов. Больно уж отличалась она от остальных своими нарядами и чересчур радостным настроением…
Но это – в 1960-1970-е годы. А до войны они так вызывающе не одевались. Трудовая масса жила довольно скромно, в магазинах нельзя было купить даже самое необходимое.
В 1936 году, спустя полтора года после отмены карточек на хлеб и другие продукты, руководство Камчатского обкома ВКП(б) отмечало: «По Петропавловскому району в торговой сети совершенно отсутствуют в продаже мануфактура, трикотаж, готовое платье, сапоги, катанки, женская обувь, посуда, керосин, свечи… По Мильковскому району совершенно нет соли, спичек, оконного стекла, дверных и печных приборов, иголок… иногда полное отсутствие товаров в селениях Начики, Малки, Ганалы».
Другой документ: «В связи с недостатком товаро-продуктов и неумелой постановкой планирования в снабжении населения в Тигильском кооперативе создаются большие очереди… значительная часть населения не обеспечена такими продуктами как сахар...».
1937 год. Из речи делегата 2-й Петропавловской районной партконференции Палочкина: «Советской торговли в Елизово нет … на глазах обманывают покупателей, даже бросаются на красноармейскую копейку… сдачи вместо 30 рублей – 16, а когда ему об этом говорят, он с удивлением замечает: «Что мы – жулики?» Да, действительно жулики. В магазине ничего нет, существует всемогущий блат. Товары распределяются среди близких Фогеля и знакомых людей».
Прокурор области Зверев (с той же трибуны): «О торговле, об ее извращениях говорили и писали много, особенно о проклятом блате. Езруха мы собирались судить, и будем судить, но он представил в оправдание записки, отношения, официальные ходатайства многих руководителей организаций и отдельных коммунистов, которые под видом нужды учреждения требуют из складов разные товаро-продукты. Даже такие учреждения как редакция «Камчатской правды», Дипагентство, облсуд повинны в получении по блату ковров, костюмов, ботинок, туфель. Заместитель председателя суда Широбоков среди белого дня прется в склад, набирает 10 костюмов, на плечах несет по городу в суд и распределяет среди сотрудников. Горпрокурор Давкшас получил пианино, и этот Езрух по своему прав: скажет, на меня все нажимали, и я нарушил закон о широкой открытой советской торговле. Я спрашиваю, кто больше тут виноват?.. Конечно, коммунисты, в первую очередь».
1938 год. Выдержка из протокола бюро обкома ВКП(б): «В ряде пунктов (особенно Петропавловского района) не завезена даже установленная правительством группа товаров 1-й необходимости – соль, спички, сахар, крупа и т. д., тогда как, по имеющимся сведениям, Владивостокской конторой товары, предназначенные для Камчатки, разбазаривались».
Это словечко – из советского новояза. Расшифровывает его частично докладная записка УНКВД от 1 ноября 1939 года. «Разбазаривание промтоварного фонда производится под видом выдачи товаров «партактиву». Так, например, полуоптовый магазин №9, по установленному порядку, существует для обеспечения продовольствием детских учреждений и пароходов, розничной продажей он не должен заниматься, это грубо нарушается руководителями Камчатторга … этому способствует облисполком в лице его председателя Федорова, через указанный магазин разбазаривают промтовары остродефицитные». За 20 дней октября по списку облисполкома 120 граждан получили 14 наименований (всего на 263.671 руб.), в том числе костюмы, белье, шерсть, трико, коверкот, туфли, меховые товары, причем «в розничную сеть ни одного метра коверкота и шелка не поступило».
Составителям докладной записки, похоже, больше не нравилось другое: горсовет решил «выделить из промтоварного фонда для лиц, освобожденных из-под стражи, в сумме 50.000 руб. Освобожденные из-под ареста получали шевиот, шелк, костюмы, пальто мужское и женское, часы карманные…». Речь, надо полагать, шла о вчерашних «врагах народа», коих в 1939 году в малом количестве выпустили на свободу.
К тем, кто остался сидеть, относился пымтинский бухгалтер И. Чаусов, получивший 10 лет ИТЛ за ностальгию по «проклятому прошлому»: чтоб не говорил, дескать, «тогда всего было вдоволь и можно было купить по низким ценам, а сейчас ничего нет и даже за деньги ничего не купишь». Добрым словом поминали то время некоторые трудящиеся и в период Отечественной войны. 9 мая 1942 года загремел на 5 лет столяр-плотник из Елизова Г. Курамшин, убежденный, что «при царской власти… продуктов питания было, сколько хочешь и всего достаточно, а что сейчас за жизнь – ничего нет…».
Агитпроп, понятно, рисовал прямо противоположную картину. «Царская Россия – империя помещиков и крестьян» – так, к примеру, называлась одна из усть-камчатских лекций 1939 года. Не знаю, какими фактами и цифрами оперировал лектор. Приведу данные современного ученого-экономиста А. Владимирова.
В 1913 году фунт (409,5 г) коровьего масла стоил чуть больше 15 копеек, а мяса – около 12,5. Рабочий в среднем получал 35 руб. в месяц и мог без особых потуг прокормить семью из неработающей жены и пятерых детей. В 1990 году мы с В. Науменковым тиснули владимировские материалы в «Камчатскую правду» под общим заголовком «Была ли Россия нищей и темной?». В редакцию тут же нагрянула обкомо-горкомовская группа – стали требовать чуть ли не опровержения, но потом ограничилась безадресной репликой (правда, первополосной) за подписью М. Машковцева.
В пору перестройки я не раз слышал от журналиста А. Романова изречение его деда: «Совецька власть умереть не даст… Но и жить – тоже!» Александр, с дедовых слов, рассказывал, как до революции за 5 коп. можно было целый день сидеть в трактире. Как дед при деньгах покупал колбасу, и приказчик торжественно нес ее за ним на подносе до самого дома. Как, деду, когда тот, случалось, малость поиздержится, предлагали колбасные обрезки даром, а лавочник подшучивал: «Вам отнести или – так?»
…Перед Отечественной войной возникли две новые торгующие организации – Камчатторг и Камчатский облрыболовпотребсоюз (КОРПС). Положение со снабжением населения товарами не улучшилось, зато, например, за 2-й квартал 1941 года было выявлено «новых растрат и хищений» на 466.925 рублей: по КОРПСу – 348.826, по Камчатторгу – 118.000. В подразделениях КОРПСа рыбкоопах на материально ответственную работу брали людей, ранее судимых за растрату.
Весной 1942 года проверка выявила грубые нарушения советской торговли в системе Камчатторга (директор Жижин) и КОРПСа (председатель Гитлин). С разрешения заместителя директора Калмыкова была «незаконно организована закрытая торговля для торговых работников такими продуктами как мясо, масло… Как в Камчатторге, так и КОРПСе распространена практика продажи товаров по запискам». В том же 1942 году из-за безобразного хранения – вне складов и под плохим укрытием – пришла в негодность 91 тонна хлебопродуктов; Усть-Камчатский рыбкооп сгноил полтонны муки, «брошенной при перевозке». В довоенную пору летом 1939 года сахар, погруженный на пароход «Селенга» владивостокской конторой АКО, пришел в Петропавловск подмоченным и в значительно уменьшенном количестве: вместо 520 тонн – 392.
Осенью 1943 года рыбкооповцы судоверфи допустили порчу 20 тонн муки, в I квартале 1944 года – еще 2-х тонн. В апреле 1944 года заместитель начальника УНКВД по милиции Чистяков информировал парторганы, что в Петропавловске на складской территории Озерновской косы под открытым небом находится две тысячи бочек топленого сала, многие из них повреждены, стоят прямо в воде; в 1943 году такое же сало потекло, и его списали по акту. (Довоенный пример. 8 марта 1939 года Паланский продмаг списал 425 кг подгнившего мяса-солонины, а через два месяца этот продукт был пущен в продажу и полностью реализован.)
30 января 1943 года коммунисты Камчатторга устроили очередной вечер помощи Красной армии. Они принесли в буфет муку и другие продукты, передали много вещей на организацию лотереи. Сбор с вечера пошел на строительство авиаэскадрильи. Вместе с двумя предыдущими вечерами торговые работники перечислили в Фонд обороны 30.000 руб.
…Торгующие организации области, нарушая соответствующее постановления ГКО от 22.01.1943 года, продолжали отпускать продовольственные и промышленные товары со складов и баз отдельным лицам. В июле-сентябре 1943 года только через сеть общественного питания Камчатторга и Горрыбкоопа ушло «без продовольственных карточек», сверх установленных норм, свыше 10 тонн муки и крупы, 20 тонн мяса. Кто питался в столовой Горрыбкоопа, недополучил 1.105 кг жиров. За эти три месяца правоохранительные органы изъяли у воров и спекулянтов прод- и промтоваров почти на 200.000 руб. Число камчатских «разбазарщиков», осужденных в 3-м квартале 1943-го и 1-м квартале1944 года, перевалило за четыре сотни. Председатель Микояновского рыбкоопа Шарипов, завторготделом Мозгов расхитили и разбазарили продовольствия на 113.000 руб., завскладами Чаунского райчукотторга Васильев и Смагин – на 130 тысяч.
15 января 1944 года в клубе Камчатторга в ходе дебоша старший лейтенант Дюндик выстрелом из пистолета убил инвалида Отечественной войны Казначеева, вышиб окно, выпрыгнул из него и попытался скрыться. Но другой фронтовик Ветлугин догнал его на Култучном озере напротив лыжной станции, сбил с ног и зарезал. Мстителю дали 7 лет.
В конце 1944 года в системе Камчатторга и Петропавловского горрыбкоопа было отоварено промтоварами сверх разнарядки более пяти тысяч ордеров. Большинство этих товаров попало к жуликам и спекулянтам. Член ВКП(б) завмаг Варенников вместе с бухгалтерами Авачинского рыбокомбината весь 1944 год воровал продтовары.
Инспектор Усть-Камчатского райторготдела коммунистка Кулакова в паре с инспектором контрольно-учетного бюро присваивала строго лимитированные продукты. Ею было похищено отоваренных рулонов и талонов на 202 кг муки, 14 кг мяса, 13 кг хлеба, 57 кусков мыла. Между прочим, продовольственные карточки в Первую мировую войну были введены в России лишь после «свержения самодержавия». 19 августа 1917 года «Камчатский листок» опубликовал объявление: «Выдача карточек на покупку муки, крупы, сахара, керосина и соли производится в помещении продовольственной управы».
…В 1944 году облпрокурор прекратил дело («за отсутствием состава преступления») на директора Петропавловского рынка за спекуляцию спиртными напитками. Бывший фронтовик, тот систематически скупал в магазинах спирт по госцене и перепродавал его у себя на рынке втридорога. Между тем еще раньше махинацию со спиртом провернул не кто иной, как председатель КОРПСа Гитлин, о чем обкому стало известно еще в июне 1943 года. Тот незаконно отпустил из розничного фонда, якобы на производственные нужды, 250 л стоимостью 330 руб. за литр, а его снабженцы перевели этот спирт в технический и раскупили. Естественно, по другой цене: 55 руб. Сам Гитлин приобрел трехлитровку «живительной влаги» под вымышленной фамилией. Летом 1944 года он, «как не обеспечивший руководство», лишился должности. Но был ли привлечен «к партийной и государственной ответственности» – неизвестно.
Зато известно, какое наказание понесла в самом конце войны простая рабочая, не состоявшая в компартии. «Солнышкина работала уборщицей в усть-большерецкой пекарне, после каждой выпечки хлеба бригадиром было разрешено каждому рабочему кушать хлеб кроме получаемой нормы. Вместо того чтобы кусок отрезанного хлеба скушать в пекарне, Солнышкина с разрешения бригадира понесла его домой, но в пути была задержана работником милиции. В судебном заседании бригадир Иясов подтвердил о том, что он Солнышкиной разрешил взять с собой кусок хлеба, несмотря на это судом вынесен приговор» (1 год тюремного заключения).
…В 1947 году число осужденных за растраты и хищения, по сравнению с 1941-м, снизилось более чем втрое. Меньше стали сажать «за антисоветскую пропаганду и агитацию». Примечательно, что среди этой категории заключенных по-прежнему попадались тоскующие по Российской Империи. Тигильский печник Александр Семенович Калашников (10 лет лишения свободы) не мог пройти молча мимо школьницы, что готовила вслух уроки по истории СССР. Он непременно останавливался и вздыхал: «Не верь, Валя, все это – фантазия, рабочие и крестьяне раньше жили лучше, чем сейчас, это просто коммунисты забивают вам головы…»
Видать, Семенович никак не мог забыть вкус настоящей колбасы (или колбасных обрезков). Порадуемся за его потомков, которые находятся в более выгодном положении. Им-то нынче и вспомнить нечего…
Валентин Пустовит,
историк, член Союза писателей России