Окончание. Начало в номере за 6 июля
26 августа 1940 года в Камчатский обком партии поступило сообщение о массовом недовольстве в колхозе АКО на почве 3-месячной задержки зарплаты. На 9-м участке лесосеки часть людей не вышли на работу, говоря: «Нам не на что жить!».
7 декабря 1940 года демонстративно ушла с работы строительная бригада Кашлева, в количестве 22 человек. Демобилизованные красноармейцы, из коих она состояла, объяснили свой уход отсутствием денег на питание. При разборе поведения рабочих в ГК ВКП(б) отмечалось, что сигналы «о нездоровых настроениях» бригады имелись, но накануне забастовки секретарь партбюро сказал: «Пусть не выходят, за это будем судить». Был принят к сведению и факт картежной игры в общежитии «Камчатрыбстроя».
Партийному секретарю Рудштейну и председателю Баруздину вкатили по выговору, управляющему трестом Абрамовичу было предложено снять с работы начальника отдела кадров «за грубое формально-бюрократическое отношение к трудовым вопросам демобилизованных красноармейцев». Администрацию обязали в 5-дневный срок обеспечить рабочих культобслуживанием (радио, газеты, шашки, шахматы и т. д.), задействовать их в клубной работе. Горком поручил облпрокурору «до 15 декабря привлечь к ответственности организаторов невыхода бригады на работу», отделу пропаганды и агитации - прочитать для коллектива КРС лекцию на тему «Ленин и Сталин о социалистической организации и дисциплине труда».
6 сентября 1941 года, не получив хлеб на завтрак, попыталась не выйти на работу группа учащихся ремесленного училища, в количестве 25 человек, во главе с учеником Петровым. Бюро обкома ВЛКСМ отмечало: «Комитет комсомола и его секретарь Потапов, вместо того чтобы разъяснить учащимся о причинах задержки подвоза хлеба и разбить по существу антисоветскую агитацию, проводимую учеником Петровым, сам вместе с членами комитета Суминым и Ивановым подпали под влияние Петрова и под его диктовку стали сочинять ультимативное заявление…».
Поступок учащихся ремесленного училища, особенно в военное время, говорилось в постановлении бюро, является антигосударственным, «направленным на дезорганизацию производства, выгодным для наших врагов и пагубным для советского государства». Потерявшего революционную бдительность Потапова сняли с секретарей, Сумина и Иванова вывели из состава комитета комсомола. Дезорганизатора производства Петрова привлекли к ответственности (к какой - не уточняется).
Июль 1944 года. «В связи с затруднениями в снабжении продуктами питания, - докладывал секретарю обкома Петрову о положении на Командорах начальник морпогранотряда полковник Трушин, - отдельные местные жители ведут агитацию, направленную на дезорганизацию трудовой дисциплины среди населения». Эти лица, подчеркивалось в письме, грозятся бросить работу.
27 сентября 1945 года не приступили к работе из-за отсутствия одежды и обуви вернувшиеся из командировки на побережье члены коллектива Петропавловской судоверфи. Некоторые из них не появлялись на предприятии почти месяц.
19 октября того же года вспыхнула забастовка на Карагинском рыбокомбинате. В ней участвовали 22 рабочих-холостяка, оправдывающие свое поведение отсутствием заботы к ним со стороны директора предприятия Полынко: не отремонтированное общежитие не обеспечено топливом. Областное милицейское начальство дало указание «провести расследование по данному факту на предмет выявления застрельщиков саботажа».
3-4 апреля 1946 года Георгий Бударин и Яков Военков, работая в числе репатриированных на Козыревском ЛПХ, организовали их забастовку. В ней приняли участие 150 человек. Накануне забастовки директору предприятия был вручен ультиматум с требованием отпустить всех к месту прежнего жительства. Бударин и Военков в период Отечественной войны попали в плен, по ее окончанию подверглись репатриации и призыву в ряды Советской армии. Служили в Усть-Камчатском районе.
Из протеста в порядке надзора заместителя прокурора РСФСР государственного советника юстиции 3-го класса А. Шейкина в Президиум Верховного Суда РСФСР от 5.11.1965 года: «В конце марта 1946 года, на основании приказа министра Вооруженных сил, они, как и другие «срочники», были демобилизованы из армии и без их согласия зачислены на постоянную работу в Козыревский ЛПХ. О факте зачисления в штат ЛПХ демобилизованным не сообщили, что явилось поводом к проявлению недовольства. 31 марта 1946 года 114 рабочих поставили свои подписи под заявлением на имя директора Козыревского ЛПХ, в котором сообщали о согласии работать до 15 мая 1946 года, после чего требуют выдать им военные билеты и возместить расходы по возвращению домой. В противном случае они отказываются работать. Заявление-ультиматум составлялось Будариным и Военковым, ими же передано в управление ЛПХ».
После ареста обоим была вменена в вину также организация нелегального собрания, где обсуждался вопрос о невыходе на работу 2-3 апреля. «На предварительном следствии и в суде, - значится в протесте А. Шейкина, - осужденные признали факт написания заявления и доставку его директору ЛПХ… Однако отрицают свою причастность к антисоветскому саботажу. Объясняют свое поведение желанием выяснить причину зачисления в штат ЛПХ без их согласия».
10 августа 1946 года судебная коллегия по уголовным делам Камчатского облсуда, применив п. 14 ст. 58 УК, приговорила Я. Военкова к 5 годам лишения свободы, а Г. Бударина - к 3 годам. В декабре 1965 года Президиум Верховного Суда РСФСР рассмотрел дело по жалобе Бударина, жителя прииска Бурхала Ягодинского района Магаданской области. Дело было прекращено «за отсутствием состава преступления».
В спецсообщении заместителя начальника погранвойск МВД Камчатского округа полковника Яновского значилось: «Рабочие и служащие Богачевской нефтеразведки не получали зарплату с октября 1947 года по настоящее время. Это весьма значительно отражается на их личном экономическом состоянии, доходящем до того, что рабочие… не имеют абсолютно никаких средств на приобретение не только промышленных товаров, но и необходимого продовольствия для питания. На почве этого среди рабочих возникли нездоровые упаднические настроения, выливающиеся в антисоветские проявления и отказ выходить на работу». Спецсообщение датировано 17 апреля 1948 года.
22 февраля 1953 года не вышла на работу бригада грузчиков А. Колесникова Усть-Камчатской базы «Камчатрыбснаба». К тому времени закон от 26.06.1940 года уже не действовал. Вместо него применялся более мягкий указ Верховного Совета СССР, принятый 14 февраля 1951 года. Поэтому бригадира, ввиду грубого нарушения трудовой дисциплины, не привлекли к уголовной ответственности, а только лишили бригадирского довольствия за февраль. Остальным 13 членам бригады директор базы объявил по «строгачу».
Данные о забастовках 1960-1970 годов в архивах не обнаружены. 23 и 24 августа 1982 года не выходили на смену 77 из 122 рыбообработчиков плавбазы «Орочон» базы тралового флота (БТФ) «Камчатрыбпрома». Мотив - не соответствие трудовых затрат существующим сдельным расценкам. В это время производился прием сельди-иваси «различного размерного ряда», что требовало дополнительной сортировки. Узнав о ЧП лишь 3 сентября, руководство «Дальрыбы» отозвало плавбазу с промысла во Владивосток. Спецкомиссия расследовала ЧП.
Отказавшись 23 августа работать, 27 обработчиков (около половины смены №1) потребовали от командования плавбазы разъяснения порядка дальнейшего производственного процесса на мелком сырье. Однако капитан-директор направил в цех инженера-нормировщика, объяснения которого не удовлетворили рабочих. 1-му помощнику капитана спокойно побеседовать бы с забастовщиками и попытаться уладить конфликт, но он разговаривал с ними в оскорбительной форме, после чего изъял у них постельное белье, восстановив тем самым против себя и командования большинство рабочих. В 8 утра, 24 августа, на работу не вышли 44 обработчика смены №2...
Комиссия по расследованию инцидента установила крайнюю запущенность воспитательной работы на «Орочоне»: наблюдалась большая текучесть кадров, нарушались сроки непрерывного нахождения людей в море. 22 члена экипажа работали без отдыха от 7 до 11 месяцев, а некоторые - более года. Списанные с судна в отгулы 27 июля 15 человек прибыли в порт только 7 сентября. Это не могло не сказаться на моральном климате экипажа.
Не оперативно решались и вопросы организации, оплаты труда. Имели место многочисленные случаи пьянства и прогулов. За это привлекались к ответственности 17 командиров производства и свыше 50 рабочих. На плавбазе процветало самогоно- и браговарение. Изготовлением браги занимался даже командный состав. У старшего рефмеханика был изъят самогонный аппарат. Дошло до того, что один из рабочих, опившись, оказался за бортом, его удалось спасти. Не привлекались к борьбе с пьянством общественные организации. Вопросы воспитательной работы не выносились на партийные и рабочие собрания, социалистическое соревнование за достойную встречу 60-летия СССР носило формальный характер.
Администрацией судна не принималось должных мер по обеспечению экипажа продуктами. Начиная с июля в рационе питания отсутствовали свежие овощи, лук, квашеная капуста, макаронные изделия. Рабочие жаловались на пренебрежительное отношение ряда командиров производства к своим подчиненным. Окриками и сквернословием постоянно грешили капитан, старший и 1-й помощники. Таким образом, делала вывод комиссия, в коллективе сложился нездоровый морально-психологический климат.
Приказом начальника «Дальрыбы» капитан-директор плавбазы был понижен до 3-го помощника капитана, в соответствии со ст. 19 п. «г» устава о дисциплине работников флота рыбной промышленности СССР. Естественно, убрали 1-го помощника. Объявили строгий выговор начальнику базы тралового флота, простой - гендиректору «Камчатрыбпрома»: «за отсутствие необходимого контроля за работой баз флота, систематическую задержку членов экипажей плавбаз сверх предельного срока пребывания в море, неудовлетворительное обеспечение рыбаков продовольствием и овощами».
«Рыбным генералам» предписывалось послать в район промысла группу специалистов «для выявления и устранения причин, сдерживающих высокопроизводительную работу плавбаз». Однако, несмотря на пространность приказа, вновь, по давней коммунистической традиции, ни слова ни полслова о первопричине забастовки - «ножницах» между затратами и характером труда рабочих.
1991 год - финальный год перестройки - ознаменовался рядом демонстративных, в том числе политических (теперь уже совершенно безопасных), забастовок. Часовые предупредительные забастовки начались 20 марта по призыву Федерации профсоюзов Камчатки в ответ на грядущую реформу цен. Акции протеста состоялись на швейной фабрике, автобазе «Камчатморгидростроя», СМУ-12, в коллективах геологоуправления и агропромсоюза. Забастовщики требовали обнародовать правительственный прожиточный минимум советских людей в соотношении с доходами самых малоимущих. Резолюции собраний и митингов направлялись облисполкому и Президенту СССР.
Победой людей труда завершилась 11 апреля 2-недельная забастовка в Усть-Камчатске. Перейдя с нового года на аренду, РСУ стало жить по республиканским законам, и часть доходов пустило на материальное поощрение коллектива, однако местное отделение Госбанка союзного подчинения отказалось выдавать зарплату рабочим. Тогда они и прибегли к крайнему средству.
17 апреля 1991 года летчики Елизовского отряда компании «Камчатавиа» провели 3-часовую политическую забастовку (на местных линиях) в знак солидарности с шахтерами страны. Северо-Камчатский авиаотряд бастовал полдня.
…После августовской криминальной революции лет 7-8 еще бастовали. Теперь бастовать некому. Как такового рабочего класса нет. Его эрзац - гастарбайтеры. На заре 20-го века они (правда, из своего населения) именовались штрейкбрехерами.