Свидетельство о регистрации
ЭЛ № ФС 77-84799 от 3 марта 2023 г.

Неудавшийся переворот

17:00
5325

Окончание. Начало в номере за 12 октября

16 августа 1922 года особоуполномоченный Х. Бирич подписал постановление №4292. Речь шла об известном на Камчатке человеке, основателе местной организации РКП, бывшем в 1920 году городским головой Петропавловска. «Высланный осенью 1921 года в порядке военно-политического сыска в г. Владивосток коммунист А. Бабкин-Байкалов в настоящее время возвратился на японском пароходе «Инабасан-Мару», зафрахтованном господином Демби…

Принимая во внимание, что Бабкин-Байкалов всегда являлся видным деятелем революционных выступлений на Камчатке, организатором и пропагандистом коммунистической партии, членом большевистских учреждений и председателем революционного трибунала, имея крупные связи с политическими преступниками-сопочниками, своим появлением в крае может способствовать расширению революционного движения в качестве «концессионера» на деньги, полученные от большевиков, с весьма вероятным намерением создать временную базу коммунистов территории концессий, постановляю: на основании донесений начальника Петропавловского военного района от 15-го сего августа за №4 и начальника военно-политического розыска Петропавловского военного района от 15-го сего августа за №118, задержать А. Бабкина-Байкалова в городе Петропавловске впредь до окончания производства о нем надлежащего расследования и получения дополнительных исчерпывающих сведений от Временного Приамурского правительства о личности и характере деятельности Бабкина-Байкалова, избрав мерой пресечения преступной его деятельности содержание под арестом на к/л «Свирь». Компаньону Бабкина-Байкалова инженеру Н. Казанцеву, добровольно оставшемуся в г. Петропавловске, не чинить каких бы то ни было препятствий при выезде из города к месту следования его в с. Алюторку».

Чтобы уяснить, какие концессии имел в виду особоуполномоченный Х. Бирич, приведем несколько строк из «Очерков истории Камчатской областной партийной организации», относящихся к концу 1920 - началу 1921 года: «В связи с переговорами советского правительства с представителем американского синдиката В. Вандерлипом о предоставлении ему концессий на Камчатке правительства РСФСР и ДВР договорились о возвращении Камчатской области в состав Российской Федерации».

17 августа на Петропавловской радиостанции задержали телеграмму особоуполномоченного жене во Владивосток. За разъяснениями Х. Бирич вынужден был обратиться к Ильину. «Хотя Приамурского правительства уже не существует, – отвечал тот, – я счел бы неприличным не оказать любезность бывшему его представителю». Телеграмма ушла. 19 августа 1922 года Б. Ильин провел на Соборной площади парад войск Петропавловского гарнизона, состоящего из десантной роты (по одним данным - 100, по другим - 150 моряков) и 1-й сотни СЭО. А на следующий день, если верить красным партизанам, подписал обращение к ним: «Почти уверен, что не все же вы люди пропащие, утерявшие окончательно стыд и нравственные устои. А потому даю вам недельный срок, чтобы одуматься и осознать всю подлость вашей деятельности. Кто сложит оружие, мы простим, он будет нашим братом, и ни один волос не упадет с его головы. Вернитесь к мирному труду, к вашим семьям, займитесь охотой и рыбной ловлей, и тем положите начало нашей совместной, дружной и веселой жизни. Есть, конечно, среди вас убийцы и грабители, которые давно потеряли всякий человеческий облик. Позорный столб их ожидает. Пусть они уходят вглубь страны, не хочу их видеть ни живыми, ни мертвыми. Наконец, согласитесь сами, что как вам ни привольно, может быть, сейчас живется, но бесцельность ваших скитаний из деревни в деревню очевидна каждому, а конец их настанет с первыми же морозами…».

21 августа 1922 года была принята телеграмма из Наяхана, адресованная подполковнику Кузнецову: «Только что я, генерал-майор Поляков, вернулся в Наяхан после освобождения нас следующей в Гижигу частью Охотского гарнизона. Военный бунт под руководством выгнанного мною зимой поручика Петрова, приказчика фирмы «Соловей» Фокасо, именуемого штабс-капитаном Пирей, протоиерея Коха мною ликвидирован. Подкладка бунта – желание Соловья захватить всю торговлю Охотского побережья… Возведенные на меня обвинения - сплошная ложь, ни один штаб-офицер и настоящие офицеры не примкнули к этому воинскому преступлению. Жду по-прежнему 1-ю сотню к себе в Гижигу, во главе с ее командиром, проникнутой истинным воинским духом. Шлю привет лихим отрядникам. Полковник Бочкарев. Генерал-майор Поляков».

По сведениям из разных источников, в бунте приняли участие 1/3 бочкаревского отряда. Председатель Ольского ревкома в 1924-1926 годах А. Кочеров писал: «Летом 1922 года к рейду бухты Ола подошла шхуна «Михаил». На ней находился Бочкарев, арестованный в Гижиге восставшими с Петровым белогвардейцами. Со шхуны в течение дня никто не выходил. Ночью на берег сошла группа людей из отряда Петрова. Они арестовали в Оле бочкаревцев, прибывших из Охотска. Для охраны их оставили небольшое число конвоиров. После этого часть солдат вернулась на шхуну, чтобы сообщить о ликвидации бочкаревцев в Оле. Арестованные бочкаревцы в одной из изб в Оле сумели обезоружить своих конвоиров и направились к Петрову, который утром следующего дня высадился со шхуны, не подозревая о случившемся. Они арестовали Петрова и освободили Бочкарева».

Г. Ивлев приводит количество охотских приверженцев Бочкарева и конвоиров из бунтовщиков: соответственно, 25 и 12. Но у него нет ни слова об аресте бойцов Охотского гарнизона в Оле, а под конвойными он имеет в виду стороживших Бочкарева на шхуне.

Военно-полевой суд, учрежденный в Оле под председательством полковника Фиалковского, вынес смертный приговор 7-м военным: поручику Петрову, прапорщику Красовскому, старшему уряднику Батарову, младшим урядникам Былкову, Харитонову, Латыпову, вахмистру Саламонову. (А. Кочеров увеличивает количество казненных до 30).

Затем «Михаил» отправился в Гижигу. Там врасплох, без боя, были захвачены остальные бунтовщики. По суду расстреляно 5: штабс-капитан Фокас, капитан Непомилов, летчик лейтенант Вронский, корнеты Нурк и Кораблев. «Суд был при открытых дверях, - говорил, со ссылкой на очевидцев, Буткевич, - 7 человек, предназначенные к расстрелу, в тот же день удрали в тундру и скрылись. Бочкарев с 15 человеками солдат двинулся на катере снова в Олу, так как там оставалась его жена. В Гижиге Бочкарев оставил за себя генерала Полякова».

Освободителями арестованного бунтовщиками Бочкарева стала, как известно, часть Охотского гарнизона, идущая на соединение с ним. С. Стрепетилов, подсудимый на процессе Бирича и других, рассказывал: «В общем, бочкаревский отряд расстрелял своих же 48 человек, а в боях с красными 1 убит и 1 ранен. Расстрелы в Охотском гарнизоне были, но расстреливались свои же отрядники за уголовные дела. Последние 3 расстрела следующие: солдат Падерин за кражу риса, Малышев за кражу свиньи, капитан Колосов за кражу двух десятков папирос».

«Я пробыл в Охотске год, - продолжал бывший младший офицер инженерной команды Степан Стрепетилов, - и ежедневно наблюдал кругом поголовное пьянство. Пили все самогонку, для покупки которой продавали обмундирование. В течение года всем отрядникам выдавались каждый месяц товары вместо жалования, и все это было пропито и попало в руки самогонщиков-корейцев… Охотские золотые прииски военные власти передали за 2 пуда золота японцу Танака. Допустили на прииски массу хищников, и, обложив их, собрали в свою пользу».

…22 августа 1922 года на стол Х. Бирича легла бумага следующего содержания: «Милостивый государь, Хрисанф Платонович, в дополнении и полное опровержение ранее полученных из Наяхана телеграмм от имени «Пирей Фокоса», препровождаю при сем для Вашего сведения, ввиду сделанного Вами доклада правительству о событиях гижигинской революции, телеграмму №5, подписанную полковником Бочкаревым и генерального штаба генерал-майором Поляковым.

К сожалению, совершилась очередная ошибка – военный бунт… был доверчиво принят Вами за «национальный переворот» и как должное возмездие Вашему врагу. Я счастлив в данную минуту торжеством принципа воинской дисциплины, восстановленной в Гижигинском гарнизоне, счастлив за людей, что верят и идут за любимым нами Валерианом Ивановичем Бочкаревым. Надеюсь, что после такой развязки и конца «камчатской меркулиады» нам с Вами встречаться более не придется. Глубоко уважая только Ваши преклонные годы, остаюсь готовый к услугам подполковник Кузнецов».

…2 сентября, в день отъезда с Камчатки особоуполномоченного, в должность начальника Петропавловского уезда вступил профессиональный бухгалтер Фома Стецюк. Он поручил заведовать типографией сыну Х. Бирича Арсению.

В одном из информационных материалов «Камчатского листка», под заголовком «Памяти героев-защитников», значилось: «6 сентября, в день годовщины славной защиты г. Петропавловска от нападения вражеских эскадр в 1854 году, город с утра принял праздничный и торжественный вид. Стоящие на рейде суда расцветились флагами, украсились также и дома. На богослужение в местном соборе прибыли: начальник гарнизона капитан 1-го ранга Ильин, командиры судов и начальники частей, представители городского самоуправления и гражданского управления. У собора фронтом стали морские команды и воинские части. По окончании литургии крестный ход проследовал на братскую могилу, и здесь, при большом стечении горожан, у подножья исторической Никольской сопки, у места вечного упокоения героев-защитников города была совершена панихида. Командиром в/т «Кошу» капитаном 1-го ранга Найто и командиром миноносца «Кияке» был возложен на братскую могилу венок с надписью «Японский флот».

Затем на площади Братской могилы состоялся парад местного гарнизона, которым командовал подполковник Кузнецов. Парад принял начальник гарнизона капитан 1-го ранга Ильин, сказавший перед фронтом о доблести наших предков-героев, отдавших свои жизни за Родину под стягом Дома Романовых и провозгласивший здравицу за возрождение России, армии и флота. Высоко патриотические слова эти были покрыты мощным и долго не смолкающим криком «Ура!», торжественными звуками гимна «Боже, царя храни» и орудийным салютом нации (21 выстрелом). Войска прошли церемониальным маршем».

13 сентября Ильин, временно, до особых распоряжений, запретил продажу «распивочно и на вынос» спиртного, также пива, браги и прочего в Петропавловске и его окрестностях. Наказание: либо 500-рублевый штраф, либо 3-месячный арест.

Имея под своим началом около 200 военных, капитан 1-го ранга Б. Ильин был весьма решительно настроен в отношении красных, тем более что явившиеся к нему делегации от селений Завойко, Тихая, Паратунка и Микижа вручили постановления сельских сходов о полном протесте против их действий и готовности оказать всяческую поддержку «в деле ликвидации бродячих партизанских шаек».

«Ввиду того, что эти шайки занимаются грабежом и насилием мирного населения, отнимая моторы, кунгасы, рыбу и пушнину, - значилось в приказе начальника гарнизона №65 от 13 сентября 1922 года, - я рассматриваю их не как политических противников, а как разбойников, для которых может быть только одно возмездие – расстрел на месте преступления.

Учитывая однако, что среди партизан есть некоторые лица, уведенные из своих селений под угрозой оружия, а другие подпали под влияние преступной агитации таких проходимцев, как Ларин, Савченко-Славский, Чекмарев и Фролов, благодаря своему умственному неразвитию, я в последний раз призываю всех партизан вернуться к мирному труду и заявляю, что только те из них будут помилованы, кто добровольно явится до 1 октября». Б. Ильин приказал всем сельским старостам оповестить об этом односельчан, находящихся в партизанских отрядах, и по истечении указанного срока представить списки невозвращенцев.

В воскресенье, 17 сентября 1922 года, в Народном доме с успехом прошел спектакль по пьесе Найденова «Авдотьина жизнь», собравший полный зал. На следующий день, в 14 часов, в том же здании состоялось собрание граждан Петропавловска, воинских частей и правительственных служащих. Гражданские сразу прошли в помещение. Военные стояли у подъезда, присоединились к ним только по прибытию в сопровождении адъютанта Б. Ильина, когда он, поздоровавшись, пригласил их в зал. Разместив воинские части в стройном порядке и подождав, пока все успокоятся, начальник гарнизона прочел с эстрады 1-й Указ правителя земского Приамурского края. Затем были прочитаны телеграммы от вдовствующей императрицы Марии Федоровны и генерала Дитерихса.

После чего «начальник гарнизона обратился ко всем присутствующим, в глубоком молчании слушавшим знаменательные и строго поучительные слова 1-го Указа, с небольшой речью, прося всех, как частных жителей г. Петропавловска, так и служащих правительственных учреждений, верить ему, что все, что будет здесь на Дальней Камчатке сделано правительством, – будет сделано во имя справедливости и порядка, и что правительственные войска до тех пор не уйдут с Камчатки, пока не убедят всех жителей в стремлении правительства проводить здесь в жизнь те основы, на которых Россия создалась и была могущественна».

Под конец речи Б. Ильин предложил прокричать «Ура!» в имя возрождения прежней могущественной России, и при долго не смолкающих криках сошел с эстрады, объявив, что у камчатцев новый губернатор – Иванов-Мумжиев.

21 сентября 1922 года жители Петропавловска узнали, что до прибытия генерал-майора Петра Иванова-Мумжиева обязанности начальника Камчатской области будет исполнять капитана 1-го ранга Ильин, которому поручено принять дела и отчет бывшего особоуполномоченного Приамурского правительства в Охотско-Камчатском крае Х. Бирича.


Валентин ПУСТОВИТ,

историк, член Совета писателей России

Делитесь новостями Камчатки в социальных сетях:

Нет комментариев. Ваш будет первым!
Используя этот сайт, вы соглашаетесь с тем, что мы используем файлы cookie.