В апреле вышел в свет долгожданный сборник Ольги ШИШКОВОЙ «Молчание Камчатки». Это уже вторая книга камчатской поэтессы. И если в первой были собраны ее стихи, то в новую книгу вошли семь законченных глав и часть незаконченной восьмой главы поэмы-эпопеи «Молчание Камчатки», посвященной полуострову, его освоению, важным вехам в истории, значимым историческим личностям и судьбе коренного населения.
«Поэт Ольга Шишкова – поэт по призыву от Господа, – утверждает в своем вступительном слове Геннадий Барков, коллега по перу и бессменный редактор Ольги. – К слову, Шишкова и крещена-то была, когда написала первую поэму «Молчания»…
Барков пишет о масштабности «Молчания Камчатки»: «Эпопея охватывает весь трехсотлетний исторический период освоения русскими Камчатского полуострова… Кропотливо собирая скудные исторические сведения, пропуская их сквозь поэтический настрой своей души, Шишкова насколько возможно объективно и беспристрастно рассматривает духовные аргументы противоборствующих сторон: многочисленных аборигенов и малочисленных казаков. Взаимодействие двух правд, эпизоды вражды, замираний и ассимиляции перемежаются в этой поэме тонкими лирическими отступлениями автора. Ей жаль некогда обильно пролитой крови. Тем не менее Ольга философски принимает неизбежность продвижения идеи Христа на полуостров:
… Святой разбойник, разбитной казак
Был Господом и избран, и представлен…
… Язычник ликом к Богу обращен,
Спасен Господним словом мудрым…
Предъявленная читателю книга – пока не итог «Молчания…». В замыслах – еще три поэмы.
Ольга Шишкова от всего сердца благодарит людей, усилиями которых «Молчание Камчатки» увидело свет: депутатов городской Думы г. П.-К. Алексея Питерского и Константина Слыщенко, редакторов Геннадия Баркова и Евгению Рыбаченко, художника Александра Чипизубова, членов Камчатского отделения Союза писателей России Владимира Нечаева, Михаила Жилина и Сергея Вахрина.
Мы в свою очередь поздравляем Ольгу с выходом долгожданной книги и желаем успешного окончания ее замысла. Сегодня, продолжая знакомить читателей с творчеством Ольги, предлагаем подборку ее стихов – искренних и пронзительных…
Ольга Шишкова родилась 6 июня 1959 года в городе Спасске-Дальнем Приморского края, в этом же году семья переехала на Камчатку. Окончила камчатское музыкальное училище, затем Ленинградский гуманитарный университет профсоюзов, получив диплом с отличием. Работала директором клуба морского торгового порта, корреспондентом молодежной редакции Камчатского телерадиокомитета, редактором программы «НЛО» на местном телевидении. Член Российского творческого союза работников культуры. В 2009 году выпустила свою первую книгу стихов «Государство на платке». Публиковалась во многих поэтических сборниках, постоянный автор литературной страницы нашей газеты.
Ольга ШИШКОВА
ЗДЕСЬ СНОВА НА СВОБОДУ РВАТЬСЯ
САДИЛОСЬ СОЛНЦЕ В ОКЕАН
Садилось солнце в океан.
Над морем ветер алый веял.
Клин птиц летел с далеких стран.
Горел на черном алый веер.
Зачем летать сквозь дождь и град?
Мозоли, риск и смерть в дороге.
Зачем, чтобы потом назад, –
Свалиться на родном пороге?
Я ж только этим и живу,
Чтоб улететь, и вновь вернуться.
Покинуть дом свой, как тюрьму,
И во дворце опять проснуться.
Чтоб вспоминать там о тебе.
Здесь снова на свободу рваться,
Раздваиваться по судьбе –
Ни там, ни здесь – чтоб не остаться.
КАМЕНЬ
Восход смахнул крылатым опереньем
На луговой покров туман густой.
На камне в форме сердца на мгновенье
Луч солнца задержался золотой
И заскользил по горным перевивам,
Вплетаясь нитью в радужный узор.
День разгорался над темнеющим массивом,
Румянцем оживляя лики гор.
Повеяло с высот прохладой ранней
Предвестницей полуденной жары.
Идущий наступил на камень,
Лежащий на тропе крутой горы,
И вверх пошел. Свет по тропе метнулся,
По граням кремней в розовой пыли,
По облакам… И человек вернулся,
И отнял яркий камень у земли.
От камня пролегла дорога.
Идущий понял, что нашел
Там, где не чаял, проявленье Бога,
И вместе с Ним поднялся на престол
Торжественно сияющей вершины,
И с горней высоты открылась новь –
Энергий океан, что есть любовь,
Космических потоков величины.
Теченья тверди, раскаленной до крови,
Нисходят в океана колыханье
Под натиском нещадного дыханья
Ничем не ограниченной любви.
Кипит и пенится в котле земная плоть.
Ломаются лучи небесной сферы.
В высокие уста берет Господь
Тростинку-трубочку Господней меры.
КИТАЙСКИЙ МАЛЬЧИК
Безлесая дорога и Китай.
Особый запах, выгнутые крыши.
Огромный магазин, товарный рай,
Или – амбар, и челноки, как мыши
Снуют и закупают впрок товар,
И русские большие тетки
Торгуются, китайский перегар
Из чеснока и лука лезет в глотки.
И сотни лиц, и сотни рук вокруг,
Бьет по глазам дешевый ценник.
И суета, и шум, но вдруг
Притих торговый муравейник.
У туалета, на заплеванном полу,
В тени лотков, в плену нескромных взглядов
От болей корчится челночница в углу,
Бежит слеза, размазалась помада.
И ничего уже не изменить,
И сломан каблучок, заложник моды…
Так Бог решил, и некого винить:
«Пришла пора, и здесь наступят роды».
И стыд ушел, сейчас начнется бой, –
Плечо к плечу вкруг стали китаянки,
И заслонили мать и жизнь собой,
Отводит взор мужчина на стремянке.
И нет границ, и действует инстинкт,
В основе – человек, его рожденье.
Китайская стена вокруг стоит
Из женщин мира, стражем поколенья.
Господь помог и появился сын,
И возвестил об этом голос звонкий.
И зашумел, ликуя, магазин!
Бежит китаец и несет пеленки.
И город весь их вышел провожать,
И добрые слова звучали громко.
И каждый, как героя, славил мать,
А мальчика считал своим ребенком.
СУНДУК
Вот бабкин дом – картинкою из детства,
И печка, и таинственный сундук.
Простая банька рядом с домом по соседству,
И в баньке паутина и паук.
Паук огромный, бархатные лапки.
И мушка малая ведет неравный бой
С коварным пауком… А побеждает бабка –
Ударит просто тряпкою сырой
И в комнаты уйдет, и пред иконой
Молитву прочитает «Отче наш»,
И обойдет углы свечей зажженной,
И с полу подберет мой карандаш.
Сундук откроет, вынет пачку писем
И похоронку дедову найдет.
На похоронке штамп и прорезь чисел,
Старуха наизусть письмо прочтет.
Не слушаю ее, меня волшебный
Затягивает в глубину сундук.
И запах нафталина, трав целебных
И крышки закрывающейся стук.
Я снова стану плакать и канючить.
Старушка пожалеет… Как Сезам,
Откроет мир передо мной сундучий
И станет складывать сокровища к ногам:
Пробабкин шарф малиновый с коклюшек,
Крестильную рубаху и фату,
И пару дымковских, ее еще, игрушек…
И вот я со свистулькою во рту.
Прошли года, смахну слезу украдкой.
Сундук мечты закрыт передо мной.
И я одна, давно уже без бабки.
И с пауком веду неравный бой.
ПЛАЧ
Я видела птицу с подбитым крылом –
Я видела мать, потерявшую сына.
И черный подъезд,
Гроб, наполненный льдом,
И крик, что мне в сердце вошел острым клином.
Я видела птицу с подбитым крылом,
И небо набухло, и солнце остыло…
И только сияло чело серебром,
Распахнутой дланью саднила могила.
Мой любимый сыночек маленький,
Ты завял, мой цветочек аленький!
Губы, лоб и листочки глаз
Я целую в последний раз.
Скажи, кто втянул, кто втолкнул в этот круг?!
А люди, что люди? – кивают и лгут.
Им тоже дано будет знать и понять,
Как в этом кругу у могилы стоять.
К чему мне слова, ведь его не вернуть,
И если б смогла в эту липкую муть
Лечь вместо него, в место смертной тоски
О, Боже мой, Боже, прошу – помоги!
Мой любимый сыночек маленький,
Ты завял, мой цветочек аленький…
Губы, лоб и листочки глаз
Я целую в последний раз.
КОЛЫБЕЛЬ
Ей было семнадцать, девчонка влюбилась,
И это обычно, на то и весна.
Вздохнула свобода, лонжа отцепилась
И с ней осторожность…(зачем? – не нужна!)
И жизнь полетела на карусели
И опустилась у колыбели.
Ей было за тридцать, и снова влюбилась.
И это прекрасно, и чаша полна,
И новые солнца в оконца к ней бились,
И прошлая жизнь ей зачем? – не нужна.
И скрипки играли, и песни ей пели,
И вскоре затихли у колыбели.
Ей было за сорок. Неужто влюбилась?
В кого, интересно – не молода…
И ветка сирени сквозь осень пробилась,
И кровь обновилась… Зачем ей года?
И птицы за летом своим полетели,
Ее оставляя у колыбели.
Ей было семнадцать, ей было за тридцать,
Ей было за сорок – не молода,
Но ветка сумела сквозь осень пробиться,
И кровь – обновиться… Зачем ей года?
И скрипки играли, и птицы летели,
Но все отступало у колыбели.
АБОРТ
Он маленький, с пальчик, в завязочках пленок,
Он чувствует, дышит, и глазки не спят –
Еще не рожденный безвинный ребенок –
Он в лоне, он есть, но его не хотят.
И он в глубине материнского чрева,
Как в камере смертник, – и скован, и смят.
И холодом тянет в открытое зево,
И целится свет в перевернутый взгляд.
И нету пощады, распахнуты двери,
Уйти, защититься пытается плод.
Страданья его не постичь, не умерить,
И время назад начинает отсчет.
Погублена жизнь. Через день все забыто.
И только стрекозки играют у вод,
Как души детей; их слезою омыты
Трава и деревьев таинственный свод.
О Боже, прости маму юную эту,
Сорви и сожги пелену с ее глаз.
Когда призовешь за грех смертный к ответу,
Переложи это бремя на нас.
К ДВУМ ВСЁ РАВНО ПРИБАВИТСЯ ОДИН
Как часто говорят о нас мужчины,
Что женщины корыстны, лишь бы взять…
И я берусь за ножик перочинный –
Хочу разрезать яблочко, понять –
Он и она, как будто два столетья,
Два разных цвета, только свет един,
И сквозь прорывы звезд и лихолетья
К двум все равно прибавится один.
Мужчине интересен полный спектр,
В своих порывах он всегда высок,
В своих победах Цицерон и Гектор,
Земля ему не видима с высот.
Меняя варианты и слагая,
Переставляет множество картин,
Все это суммы не меняет –
К двум все равно прибавится один.
Все учтено и включено, как в рамку:
Природа – это мера, есть места,
Где в равной силе привлекает самку
Самец и положение гнезда.
И каждому все ясно и понятно –
И нет вопросов, и ответ един,
Закон на тверди отчеканен внятно:
К двум все равно прибавится один.
Да, женщина слаба и носит платье,
И яблочко вкусить ей змий помог,
Но женщина от Бога математик,
И каждый ей равняется сынок.
ПОЯСОК
В белесом сумраке больничного покоя
К двери ногами, к свету головою,
Как на кресте распятый, он лежал
И жизнь свою за поясок держал.
И человек в нутре своем дрожал,
И цепко жизнь за поясок держал,
И только Бога слышал пред собою
В больничном сумраке белесого покоя.
Не отделиться и не убежать,
Но главное, что к свету головою.
И жизнь свою держать, держать, держать…
И только Бога слышать пред собою.
СТЕКЛОДУВ
Частицу пламени из чаши зачерпнув,
Припав губами к длинной трубке,
Щипцами формируя образ хрупкий,
В мир выдыхает птицу стеклодув.
Подобен мастер в жесткий миг Творцу.
Порыв души – за гранью осознанья –
Не прочитать по грубому лицу.
Прозрачной формой облачив дыханье,
Остановив материи распад,
Увидев в капле веер цвета,
Любовь высокую он отдает предмету
И создает для птицы райский сад.
Вздыхает жарко спелая листва.
Плод созревает в разогретой толще.
Система капилляров вещества
Пронизана неизмеримой мощью.
Рукою отшлифовывая мысль,
Дыханья умеряя штормы,
Глубинным смыслом заполняя форму,
Художник отпускает птицу ввысь.
Как феникс возродится новый день,
Но повторить творенье невозможно.
Глядит Господь любовно и тревожно
В стекло души, где бьются свет и тень.