Сегодня он – успешный бизнесмен, глава крупного холдинга, депутат краевого Заксобрания, известный и уважаемый на полуострове человек. Мечтал ли он об этом 30 лет назад? Вряд ли. А о чем тогда? О том, чтобы вернуться домой из Афгана живым и обнять маму. В 80-х годах Рашид ШАМОЯН воевал там. Спустя четверть века, минувших со дня вывода советских войск из Афганистана, Рашид Фероевич рассказывает о тех событиях довольно сдержанно, без надрыва и слез. Однако внешнее спокойствие – это, скорее, закалка, мужской характер, и оно отнюдь не говорит о том, что для него та война стала сухим историческим фактом.
- Война вообще не щадила наш род, – рассказывает Рашид Фероевич. – В армяно-турецкой войне мой дед остался круглым сиротой. В этом конфликте смешалась и политика, и религия. Тогда турки уничтожали всех «неверных», всех, кто не был мусульманами. Армяне – христиане, наша семья тоже жила в Армении, но мы – курды-езиды – солнцепоклонники, также, по мнению турков, – «неверные». Турки вырезали почти всю большую дедушкину семью, он остался совершенно один. И был он тогда совсем ребенком. Когда страдают и погибают дети – это несправедливо. На войне должны воевать солдаты против солдат.
Вышло так, что в Афган Рашид, можно сказать, напросился сам. К тому моменту он уже окончил училище, получил специальность механизатора, дальше хотел продолжать обучение уже в вузе. Однако, поскольку его друзья-ровесники уходили в армию, Рашид тоже решил сначала отслужить, а уж потом птицей вольной получать диплом и строить карьеру. Он зачастил в военкомат с просьбой забрать его поскорее отдавать долг Родине. Там ему объяснили, что сейчас не возьмут, поскольку у него действует законная отсрочка. Но Шамоян был упорен.
- Когда я в 4-ый раз пришел с той же просьбой, военком посмотрел на меня очень жестко, вызвал своего зама, они долго говорили на не особо понятном мне тогда русском языке, и потом зам отвел меня и сказал по-армянски: «Если так хочешь служить, тогда отправим тебя туда, где поймешь, что значит воевать по-настоящему, туда, откуда не все возвращаются», – вспоминает Рашид Фероевич. – Честно говоря, несмотря на то, что к тому моменту советские войска были в Афганистане уже несколько лет, у меня и мысли не появилось, что зам военкома грозит мне Афганом.
Все стало предельно понятно, когда Рашида Шамояна отправили в учебку в Туркмению: процентов 90 новобранцев оттуда уходило «за речку». Шанс не пойти был. Родители новоиспеченных солдат ехали со всей страны бить челом перед начальством, чтобы оставили детей служить в Союзе.
- Мой старший брат преподавал военную подготовку, и когда узнал, что меня направили в Туркмению, сразу понял, что, скорее всего, за этим последует отправка в Афганистан, – рассказывает Рашид Фероевич. – Он написал мне: «Давай мы приедем?» Я ответил: «Не волнуйтесь, я поговорил с руководством, сказали, что вам лучше на Новый год приехать». Тем самым как бы успокоил, что меня в Афган не пошлют. Я думал, что мне, самому так настырно просившемуся в армию, не пристало вызывать родственников на помощь. Не хотелось, чтобы за меня просили. Это была моя железная позиция. А еще я скрывал до последнего, потому что мама моя была уже в возрасте, и я не хотел волновать ее сердце. Когда отправили в Афганистан, писал домой в письмах, что я в Монголии. Однако брат по адресу полевой почты догадался, где я на самом деле.
Когда Рашида Фероевича спрашивают, какой шок был самым сильным в его жизни, он отвечает – первые впечатления от Афганистана. И здесь он имеет в виду не пули, не бомбы и не кровь. Это не могло его удивить или шокировать, ведь он понимал, что едет на войну. Но вот то, что он едет на войну в средние века – это вызвало настоящий шок!
- Во-первых, в Афгане действует иное летоисчисление – так называемый «иранский календарь» (по-другому – «хиджра»), – объясняет Шамоян. – В 1985 году, когда я туда попал, там шел 1363 год. Ну и, надо сказать, что средневековье там было не только по календарю, но и в их повседневности. Даже я – парень, выросший не в городе, а в армянском селе, не ожидал увидеть такого низкого уровня жизни. У нас улицы были асфальтированные, ездили автобусы, машины. У них люди за десятки километров из деревни на рынок таскали товар на себе. Всюду нищета и полное отсутствие следов какого бы то ни было технического прогресса.
Служить Рашиду довелось в мотострелковых войсках, в роте сопровождения, обеспечивающей безопасность наших колонн, доставлявших грузы в Кундуз, Пули-Хумри и в Шерхан. Вспоминая эти ежедневные выезды, Рашид Фероевич говорит, что у них, скорее всего, был мощный ангел-хранитель. За эти почти два года, что они с сослуживцами выходили на маршрут, из их роты погибли всего 4 человека. Конечно, кощунственно звучит это слово «всего». Но та война унесла десятки тысяч жизней. На этом фоне такие потери статистикой считались небольшими.
- Задолго до моего появления там роте был присвоен позывной «Кавказ», – рассказывает Рашид Шамоян. – Он-то, наверное, и оберегал нас. Духи к нам были не особо жестоки, давали дорогу. Почему? Мы не позволяли себе грабить мирное население. Хотя такое встречалось в других подразделениях. У нас всегда в руках было оружие, можно было зайти в любой кишлак и взять что-то покушать, какие-то «бакшиши» – по-афгански так назывались подарки. Ну а тут получались подарки, взятые с оружием в руках. Но наша рота этого себе не позволяла. Видимо, поэтому и к нам проявляли какое-то уважение. Уверен, что и на войне ему есть место, и там можно оставаться человеком.
Несмотря на эти «локальные» человеческие отношения, кругом все равно была смерть. И миновать ее не при очередном сопровождении колонны, а при армейской операции было уже куда сложней.
- Когда я впервые со своим полком попал на такую операцию, увиденные картины напомнили кадры из фильмов о Великой Отечественной войне, которые я смотрел в детстве, – признается Рашид Фероевич. – Только наяву они были страшней. Разорванные люди. Разорванные танки: башня в одной стороне, а метрах в 70-ти – другие его части. Двоим из погибших однополчан нам пришлось забивать гробы, готовить «груз 200» на отправку в Союз. Смерти видел много, но не привык к ней, как говорят некоторые. К ней нельзя привыкнуть…
И к гражданской жизни, как оказалось, после Афгана тоже было привыкнуть непросто. Там, «за речкой» ты всегда был при деле, четко знал свою задачу. После войны влиться в мирное русло удавалось не всем.
- Если честно, а для кого-то это прозвучит странным, первое время я очень тосковал по Афгану, хотел вернуться, – признается Рашид Шамоян. – Не знал, чем занять себя. Не понимал людей. Главное в этот момент было - найти дело по душе, и тогда мирная жизнь выправляла, и уже переставал «воевать» по ночам. К сожалению, для некоторых война продолжалась и после возвращения, не все находили свое место, многие просто спивались. И тогда мы, «афганцы», протягивали им руку помощи, старались вытащить из этого болота, боролись за них. Афганская дружба сильная. Она проявляется еще и в том, что мы стараемся помогать не только своим «братьям по войне», но и матерям тех, чьи сыновья погибли. Привезти продукты, отремонтировать квартиру, сделать хоть что-то для этих женщин. Конечно, в прямом смысле слова мы не заменим им их родных детей, но, наверное, наше тепло их согревает, раз они нас называют своими сыновьями. А мой 12-летний сын Эмиль, глядя на меня, слушая мои рассказы об Афгане, решил поступить в Суворовское училище. Уже полгода там учится. С радостью замечаю, как он изменился за этот короткий срок. Стал мужчиной: серьезным, собранным, строгим. Накануне 25-летнего юбилея со дня вывода советских войск хочу пожелать бывшим «афганцам» здоровья и сил, а нашим детям – мирного неба над головой, пусть не увидят того, что видели мы!
Яна ЩЕГОЛИХИНА
Фото из личного архива Рашида ШАМОЯНА