30 сентября замечательный доктор, стараниями которого многие пациенты обрели душевное спокойствие и здоровье, отмечает 60-летний юбилей. Накануне знаменательной даты заместитель главного врача по медицинской части Камчатского психоневрологического диспансера Валентина ЛУБЕНЧЕНКО дала корреспонденту «Камчатского края» эксклюзивное интервью.
Буду врачом!
Проблемы выбора профессии у Валентины Федоровны не было: ее мама всю жизнь проработала медсестрой, возглавив в конечном итоге всю медсестринскую службу знаменитой областной больницы. Поэтому дочь уже в пятом классе твердо решила: буду врачом!
Сразу после школы девушка устроилась работать санитаркой в лабораторию первой горбольницы, а параллельно с мытьем пробирок пропадала в отделении интенсивной терапии: ухаживала за тяжелыми больными, научилась делать внутримышечные и подкожные инъекции, другие несложные медицинские манипуляции и чувствовала себя в клинике как рыба в воде. Убедившись окончательно в верности избранного жизненного пути, Валентина через год поступила в Хабаровский мединститут, сдав все экзамены на круглые пятерки. Также отлично она и училась, окончив институт с красным дипломом.
– На Камчатку я попала благодаря заведующему здравотделом Камчатского облисполкома Николаю Григорьевичу Юрасеву, – рассказывает Валентина Федоровна. – Пришел вызов в психоневрологический диспансер, который возглавлял в то время Юрий Григорьевич Федоров. Я сразу попала в интернатуру по неврологии. Мне очень повезло с учителями, посчастливилось рядом с такими корифеями работать! Моим куратором по неврологии была Лидия Николаевна Костылева, заведующая неврологическим отделением областной больницы. Очень многому научила меня эта замечательная женщина, прекрасный специалист. Через 4 месяца я уже работала в психоневрологическом диспансере. Здесь моим куратором стал заведующий женским отделением Александр Игоревич Данилькевич. А мой будущий муж, Александр Николаевич Лубенченко, был заместителем главного врача по лечебной работе и врачом – судебно-психиатрическимэкспертом. Вскоре мы поженились.
Как молодому специалисту мне дали сразу два участка, причем самых сложных: Завойко, Чапаевка, СРВ, Копай. В любую погоду, дождь, снег, пургу, ездила на автобусе и осматривала своих пациентов. Но проработала я на участке недолго: через год уже ушла в декретный отпуск. В 1984 году родился Иван, а еще через год – Ксения. Так что снова я вышла на работу в 1988 году, ординатором в женское отделение. И до настоящего времени места работы не меняла, изменялись только должности.
Счастливое время
– Это было самое замечательное время! – вспоминает Валентина Федоровна, и глаза ее влажнеют. – Отделение в конце 80-х поделили на два, и одно из них возглавил гениальный врач Олег Эммануилович Соловей – очень эрудированный, грамотный специалист и мой наставник. Он находил выходы из сложнейших ситуаций, разбирался с такими случаями, для которых не было стандартного решения. Поэтому вокруг меня был надежный тыл: на работе рядом – прекрасный наставник, а дома – любящий муж и соратник.
Я зарывалась в кучу медицинской клинической литературы, постоянно училась, участвовала в конференциях по дифференциальной диагностике: в психиатрии очень важны тонкие, иногда сложно обнаруживаемые различия. На этих конференциях корифеи психиатрии такие дебаты устраивали – заслушаешься! Привозила с собой очень интересные материалы и методики.
В 1990 году побывала в Иркутске на курсах повышения квалификации, где судьба свела меня с удивительными людьми, специалистами из разных уголков России, умнейшими врачами. Все лекции я тщательно конспектировала и вернулась из Сибири уже со сложившейся определенной системой в голове.
А в 1994 году Олег Эммануилович рекомендовал меня на заведование женским отделением.
– Валентина Федоровна, каково все-таки становление врача-психиатра как специалиста, ведь это одна из самых сложных и загадочных для обывателя областей медицины?
– При общении с пациентом, попавшим на прием к психиатру, врач сначала должен определиться, какого характера расстройство у сидящего перед ним человека – невротическое или психотическое? Или это просто такое развитие личности? Психика – очень тонкая материя, и здесь всегда присутствует сомнение. Грамотный и опытный врач всегда сомневается! Категоричность – не для нас.
Во время моей молодости у нас в штате еще не было психологов с разработанными тестами, с помощью которых выявляются расстройства личности. Поэтому учиться приходилось много и постоянно. Помню разборы клинических случаев от корифеев психиатрии из института Сербского в Москве, в психиатрической больнице имени П.П. Кащенко, куда мне приходилось выезжать на обучение. Нам читали циклы лекций с таким знанием предмета, которое вызывало откровенное восхищение! Все эти лекции у меня есть в конспектах, до сих пор ими пользуюсь.
У психиатра вырабатывается интуитивное понимание того, что человек, сидящий перед ним, не совсем психически здоров. Подробно расспрашиваем пациента и обязательно выясняем причины тех или иных поступков. Например, человек уволился с работы, развелся с женой – почему? Очень важны мотивы. Если есть основания предполагать психическое нарушение, направляем пациента к психологу на тестирование с целью выяснения особенностей личности. А может, перед нами – гений?
Экспертная оценка
– В кругах, близких к психиатрии, есть расхожая фраза, что психически здоровых людей не бывает…
– Это утверждение неверно. Есть четкие критерии психического здоровья, изложенные в справочнике МКБ – международном классификаторе болезней. Мы все так называемые нормальные – серая масса, которая находится в середине списка. Но есть люди с выдающимися способностями, особенностями личности. Например, так называемая акцентуация, или крайняя граница нормы. Люди с выдающимися способностями часто находятся на этой границе, и нам известны гениальные имена: Достоевский, Ван Гог, Бетховен, Гойя, Хемингуэй, Ньютон. Список можно продолжать, и их так называемая ненормальность принесла человечеству великолепные плоды.
То же самое и с интеллектом. Существует пограничная интеллектуальная недостаточность, которую до устойчивой нормы могут развить грамотные педагоги. А вот легкая умственная отсталость – это уже диагноз. Раньше существовало такое понятие: если поставили на психиатрический учет, то все, как говорится, приехали. Но это далеко не так.
Я всегда пресекаю рассуждения, услышав от посетителей слово «дурка». Спрашиваю: «Вы куда пришли? В психиатрическую больницу, где многие наши пациенты в интеллектуальном плане дадут вам сто очков вперед! За счет особенностей своего мышления они могут посмотреть на проблему с такой стороны, которая вам недоступна. И поэтому могут создать что-то гениальное».
– Какие изменения в статистике психических заболеваний прослеживаются в последнее время?
– На международном конгрессе в Москве, где я была в последний раз,говорили о тенденции изменения психических расстройств в сторону облегчения состояния. Исчезли тяжелые формы шизофрении, когда больные кидались на стену или лежали, не двигаясь, в эмбриональной позе. Причины этого не ясны. Кстати, в последнее время такого диагноза, например, как вялотекущая шизофрения, просто нет. Есть другие: неврозоподобное расстройство, шизотипическое расстройство. И сегодняшний психиатрический диагноз нельзя воспринимать как клеймо на всю жизнь.
Очень редко встречаются в психиатрии такие состояния, которые могут привести к летальному исходу. В моей практике был один из таких случаев, с приезжей пациенткой. Я поняла реаниматологов, которые вытаскивают пациентов с того света: тогда я испытала такое же чувство. И когда эта женщина поступила к нам повторно, с более легким проявлением заболевания, она меня не помнила – а у меня к ней отношение было, как к родному ребенку. Понимаете, люди, не способные к состраданию, в психиатрии не задерживаются.
– Сейчас вы – заместитель главного врача. По работе с пациентами не скучаете?
– Да, в 1998 году Вадим Константинович Хлынин, бывший тогда главным врачом нашего диспансера, рекомендовал меня на должность заместителя главного врача по лечебной работе. С тех пор я в этом кабинете. Поначалу, действительно, чувствовала себя неуютно: в отделении живое дело, все время с пациентами, сложными случаями. А здесь – документы в основном. Но у меня полное взаимопонимание с главным врачом Евгенией Викторовной Назиповой, моими коллегами. Спасают и комиссии, где нужно участвовать в разборе и диагностике сложных случаев. Я – председатель медицинской комиссии по установлению диагноза. И потом, меня привлекли к судебно-психиатрической экспертизе, за что я очень благодарна руководству диспансера: это очень интересная отрасль! Диагностика, оперативность принятия решения, экспертная оценка, обоснование диагноза языком, понятным юристам. Это непросто, не каждый врач может быть экспертом. Принять решение, обосновать его и отстоять свою точку зрения в суде перед прокурором и адвокатом. Сначала и мне было трудно, но теперь спокойно хожу в суды и отстаиваю обоснованный диагноз.
Со своими больными я не расстаюсь! У меня есть постоянные пациенты, которых я регулярно посещаю на дому. Люди привыкают к своему доктору, иногда никому другому и дверь не откроют. Веду и пациентов своего мужа, который покинул нас в этом мире. Иногда даже приходится говорить: «Что вы перестали причесываться, следить за собой? Вот я расскажу Александру Николаевичу, он наблюдает оттуда за вами!» И вы знаете – действует! Человек – удивительное существо, тонкое, совершенное и до конца не постижимое.
Татьяна БОЕВА