Свидетельство о регистрации
ЭЛ № ФС 77-84799 от 3 марта 2023 г.

Татьяна ДЕГАЙ: «Наука аборигенов призвана быть полезной своему племени»

16:07
5915

Сегодня мы знакомим читателей с удивительной девушкой, яркий талант которой сияет многими гранями. Ительменские корни подарили ей не только подлинную любовь к северной родине, но и глубокую ответственность перед своим народом. Ее устремления направлены на культурное и духовное возрождение аборигенов Камчатки, национальных языков, и она ищет и создает для этого практические пути. Татьяна Дегай – молодежный лидер, ученый-антрополог, танцовщица и молодая мама маленького ительмена Павлика.

Татьяна родилась и выросла в Петропавловске, но с самого раннего детства проводила каникулы в камчатской глубинке. Чаще всего – в ительменском селе Ковране, которое и поныне остается для нее, объехавшей полмира, любимейшим местом на земле. Атмосфера, в которой росла Татьяна, как и воспитание, определили ее дальнейший выбор. Бабушка Виктория Петрашева – ительменка, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Тихоокеанского института географии ДВО РАН, более 30 лет посвятила изучению культуры и истории северных народов, их традиционного образа жизни. Мама Юлия Васильева – председатель Ассоциации  КМНС Петропавловска, заботится о том, чтобы этот традиционный образ жизни могли вести современные аборигены в наших непростых экономических и социальных условиях. Сколько Таня себя помнит, их дом всегда был полон гостей: исследователи из разных стран мира готовились к экспедициям на Север или возвращались из них, переполненные впечатлениями, родственники и друзья с обоих побережий Камчатки приезжали по делам в город. Здесь каждая вещь, каждая улыбка пропитаны духом Севера.

После школы Таня стала студенткой факультета иностранных языков КамГУ им. Витуса Беринга, танцевала в ансамблях «Лач» и «Эльвель», преподавала национальный танец детям, организовав ансамбль, активно принимала участие в работе Ассоциации КМНС и информационного центра «Лач». Уже тогда Татьяна стала делать первые практические шаги по изучению и возрождению ительменского языка, участвовала в организации молодежных этно-экологических лагерей, создавала образовательные программы для детей, стала автором проекта «Хранители лосося», редактором изданий «Камчатка – страна лосося».

Получив диплом учителя английского и японского языков, Татьяна решила продолжить образование. У нее появилась возможность стать аспиранткой кафедры антропологии университета Фэрбанкса на Аляске. Темой диссертации стали священные места ительменов. Сейчас Татьяна делает следующий шаг – учится в докторантуре в университете Тусона (Аризона, США). Недавно она приехала на Камчатку – на каникулы, и у нас появилась возможность побеседовать с этой уникальной девушкой.

 

- Татьяна, расскажи, как тебя из нашей снежной «родственницы» Аляски занесло в знойную аризонскую пустыню?

- Признаюсь честно, я хотела и дальше учиться на Аляске. Там очень интересный университет, богатейшая библиотека, огромное количество материалов по русскому Северу, в том числе и по Камчатке, включая редкие издания. Пожалуй, даже у нас в краевой библиотеке нет столько материала о полуострове. В Аризоне мне не хватает чтения о России, индейцы, конечно, тоже интересны, но это совсем другой мир.

Университет Фэрбанкса по праву считается одним из мощнейших центров по изучению Севера. Практически все профессора кафедры антропологии работали или продолжают работать в России. Она долгое время была закрыта от всего мира, и когда железный занавес пал, ученые с энтузиазмом взялись за новый материал.

Вообще, я с радостью бы училась и в России, например, в университете им. Герцена, если бы наша наука поддерживалась, и выделялись средства на хорошие исследования. А так – я даже не представляю, как бы я проводила полевые исследования, учась в российском вузе? В США много источников для студентов, откуда можно получить финансирование на настоящие глубокие исследования.

На Аляске мне очень нравилось, там все как на Камчатке: снег, лыжи, аборигены северные… Спокойные, немногословные, с похожим образом жизни, манерой общения. Я там влилась в эскимосский молодежный танцевальный коллектив, целый год выступала вместе с ними, на гастроли ездила. Но продолжать учебу на Аляске не получилось, потому что мой основной интерес – возрождение ительменского языка, и в Фэрбанксе нет подходящей программы.

В Аризоне я учусь на кафедре по изучению американских индейцев. В университете Тусона накоплен большой положительный опыт по возрождению аборигенских языков. Университет мне очень нравится – программа, преподаватели, за полтора года я получила массу знаний. Поэтому приходится мириться с жаркой пустыней, хотя это и сложно. Я не знаю, как там жить: кактусы, тарантулы, скорпионы, гремучие змеи… Индейцы, в отличие от северян, темпераментные, бойцы по натуре, эмоции так и пышут! Тяжеловато мне там.

 

- А чем тебе может пригодиться опыт горячих американских индейцев?

- Кафедра, на которой я учусь, уникальна тем, что декан, все профессора и студенты – аборигены. И у них есть возможность создавать свои программы, не зацикленные на классических научных понятиях. Они используют традиционное мировоззрение коренных народов и в науке тоже. И специфика аборигенской науки – в ее практической направленности. Она делается не ради книжек в библиотеке, которые успешно стоят на полках, а для того, чтобы быть полезной своему племени.

В Тусоне каждое лето проводятся интенсивные курсы по методикам изучения национальных языков. В отличие от нас, зацикленных на книжках, учебниках и правописании, у них делается упор на естественный путь изучения языков: общение. Что может быть эффективнее? Конечно, все зависит от сообщества, от людей. Одно дело говорить «я хочу учить язык», другое дело – действительно учить его и на нем разговаривать. Сами люди должны что-то делать для этого, тут как нигде важен принцип «начни с себя». И мне очень нравится то, что сейчас происходит с ительменским языком: без вмешательства большой науки люди начинают проявлять интерес. Это уникально для России. То, как сейчас развивается ительменский язык, я не вижу в других языках России.

 

- А какие отношения у американских индейцев с правительством? Чувствуют ли они обиду за исторические притеснения?

- Конечно. Наверное, коренные народы во всем мире испытывают такую боль, это нас всех объединяет, потому что то, что было сделано с позиций силы, уже не вылечишь. И удивляет, насколько наши правительства использовали одни и те же методы, например, интернаты для истребления национальных языков. В США внедрялся английский, у нас русский. У них в интернатах детям рот мыли мылом, когда слышали, что ребенок говорит на родном языке. Несмотря на это, индейцы, на мой взгляд, больше сохранили свое традиционное мировоззрение, чем наши аборигены. У них национальные прически, одежда – не экзотика, а повседневность. И сейчас у индейцев довольно сильная позиция в Белом доме, при Обаме есть советник, индеец из народа чероки, в администрации работает бюро по делам индейцев. Обама вообще ведет довольно дружелюбную политику по отношению к аборигенам, включая диалог с коренной молодежью. И, как я уже говорила, многие индейцы занимаются наукой, а также литературой – среди них немало популярных писателей и поэтов.

 

- Таня, тебе довелось много путешествовать и побывать в местах, в которых многие мечтают оказаться: Япония, Европа, США. Где тебе понравилось больше всего?

- Да, я ездила по миру и как артистка, и как молодежный лидер, и как ученый. С «Эльвелем» была во Франции, с «Лачем» - в Китае и Узбекистане. Дважды была в Японии – очень люблю эту страну с интереснейшей и богатейшей культурой. Нигде не ощущаешь себя настолько в другом мире как там. Но больше всего (после Камчатки, конечно) я люблю Скандинавию. Мне там везде понравилось: Норвегия, Швеция, Финляндия – это земля саамов. Их культура мне близка, они тоже северяне. Я очень люблю их песни, которые называются йойки, и еще они знамениты игрой на варгане. Саамы оленеводы. У меня самый незабываемый выезд был в Норвегию, в лагерь арктической молодежи. Там были ребята с Аляски, Канады, Финляндии и России. Мы 2 недели жили как саамы, в тундре, в их жилище лаву, спали на оленьих шкурах, ели каждый день оленину и морошку, ходили на рыбалку, ловили белую рыбу. Это мое самое лучшее путешествие! После него я так сроднилась с саамами, что где бы мы ни встречались, всегда общаемся очень тепло и душевно.

 

- А какие у тебя впечатления от американцев? От Нью-Йорка, Сиэтла?

- Если брать американцев в массе, то все, что рассказывает Задорнов, – правда. Недалекие люди. Посмотришь иной раз их программы по ТВ... Например, есть передача, которая называется «Я не знала, что я беременна». В целом, неопрятные, не умеют ни приготовить, ни прибрать дома. Хотя по учебе мне приходится общаться с другим контингентом, и люди везде есть разные. Сиэтл мне нравится – как и Петропавловск, морской город, только теплее. А Нью-Йорк… Лучше чем Москва. В Нью-Йорке нет расизма, в отличие от Москвы. Туда же надо за визами постоянно ездить. Это целая трагедия - жить в столице. Такой нерусской, как в России, я себя нигде не ощущаю. Даже до Камчатки уже дошло, буквально на этой неделе ощутила, стоя в очереди на почте и слушая в свой адрес, что «понаехали тут».

 

- И все-таки самое дорогое тебе место – Ковран? Правда, что ты, став доктором философских наук, намерена туда поехать работать?

- Есть такое желание.

С Ковраном меня связывает вся жизнь, история моего рода, и там мой дом. Ковран уникален тем, что большинство его жителей – ительмены. И это ощущается, виден национальный колорит, особые шутки, манера общения. Я преподавала в школе английский язык и получала большое удовольствие от работы с детьми. Чистые, свободные от влияния телевидения и прочего городского негатива, дети тундры – благодарные ученики, когда видят интерес к себе. К сожалению, наша система образования сделана под городских, я бы даже сказала, под московских детей. В США, например, образование опирается на традиционные знания того сообщества, где находится школа, и на Аляске – особая система, учитывающая особенности северных людей. Она основана на том, что реально окружает ребенка и что ему пригодится в жизни.

 

- Какие перспективы ты видишь для коренных народов Камчатки?

- Главное, на мой взгляд, чтобы люди осознали, что можно быть абсолютно счастливым без дотаций правительства. Нас приучили, что нам кто-то что-то должен, и люди забыли, как жить самостоятельно. К счастью, среди молодых аборигенов все больше появляется интересных людей, лидеров, чувствующих ответственность за свой народ, уважающих свои корни и любящих свою землю. А что еще нужно для жизни народа?

 

Беседовала Эмма КИНАС

Фото из архива Татьяны ДЕГАЙ

Делитесь новостями Камчатки в социальных сетях:

Нет комментариев. Ваш будет первым!
Используя этот сайт, вы соглашаетесь с тем, что мы используем файлы cookie.