Ликвидаторы

17 января 1923 года из Петропавловска «в северном направлении» отправились 20 красноармейцев во главе с Григорием Чубаровым. Они получили задание ликвидировать остатки Северного экспедиционного отряда полковника Валериана Бочкарева. Вооружены были красноармейцы пулеметами, трехлинейками, 5-зарядными кольтами.

До Начик добрались за 3 дня. Здесь они разделились на две разведпартии (РП). Каждая пошла по своему маршруту. Из сводки 1-й РП, с которой шел Чубаров: «Движение очень медленное ввиду отсутствия дороги. Дорогу прокладываем на лыжах». Вечером 31 января вошли в Мономахово (ныне - Соболево). «Остановились дневать. Ожидаем из Большерецка тов. Чернова с продуктами». 9 февраля в полдень чубаровская разведпартия прибыла в Тигиль. Красноармейцы устроили несколько вечеринок, адъютант командира Парамон Козлов играл на гармошке. В Тигиле к 1-й разведпартии присоединился охранный отряд Андрея Мухина из камчадалов Н. Пенизина, П. Чертовского, И. Юшина, Т. Косыгина, паланца П. Логинова (в других источниках - Лонгинова), ительменов Н. Наседкина, Н. Федотова, А. Наянова, коряков Н. Баранникова и Н. Панкарина.

Дальше двигались на нартах.

18 марта. «На пути в Каменское встретили отряд белогвардейцев в количестве 9 человек под командой капитана Грундульса, который передвигался в бухту барона Корф. Отряд ликвидирован. 7 убито, 2 взято в плен. С нашей стороны потерь нет. По сведениям пленных, 10 белогвардейцев под командой полковника Шевчунаса выехали из Гижиги по направлению с. Маркова для сбора пушнины, сам Бочкарев с отрядом в 25 человек, находится в Гижиге и, как видно из показаний пленных, собирается бежать Анадырь-Аляску».

Известны три описания ликвидации отряда капитана Константина Грундульса. Начнем с краткого, принадлежащего Пантелеймону Логинову (Лонгинову). «В Рекинниковском доле произошла наша первая встреча с белогвардейцами. Их было 10 человек. Оставив в живых женщину (жену капитана Грундульса) и двух мобилизованных музыкантов (студентов Владивостокского коммерческого училища) и уничтожив остальных, мы поспешили дальше, на север…».

Рассказ другого участника событий Тимона Косыгина: «Приехали кочевые коряки и сообщили, что с западного побережья навстречу едет нартовый отряд белых под командой какого-то капитана. На перевале Урылгин мы устроили засаду. Как только караван поравнялся с нами, Чубаров вскочил и крикнул: «Стой! Руки вверх!». Передняя нарта остановилась. С нее соскочил какой-то человек. «Кто вы такие?» - заорал он, хватаясь за винтовку и целясь в Чубарова. В это мгновение раздался выстрел. Беляк упал. С пистолетом, из которого только что прогремел выстрел, подбежал к нартам Чернов. «Сдавайтесь, гады!». А Чубаров сбоку: «Не шевелиться! Обыскать их, ребята!». Мы быстро окружили бандитов, сняли с них награбленные кухлянки. Удивлению нашему не было предела, когда один из беляков оказался… женщиной. Это была жена убитого капитана. Но Григорий Иванович вовсе не удивился. Он вытащил из полевой сумки какой-то список и проверил по нему пленных. «Барановскому отойти на 10 шагов в сторону! Женщине - тоже». Наш командир поднял платок. Громыхнул общий залп…».

Более подробно данный эпизод излагается в рукописи краеведа Роберта Юшина «Первая схватка» (1967 г.): «…Вскоре дозорные увидели быстро мчащуюся оленью упряжку с одним седоком. Подпустили, задержали. Коряк что-то возбужденно говорит по-своему, оглядываясь и показывая назад рукой. - Он говорит, - переводит подоспевший Лонгинов, - что недалеко едут 9 вооруженных белогвардейцев и с ними одна женщина. Они ни о чем не подозревают…

«К бою! - звучит команда Чубарова. - Долой кухлянки - быть налегке! Едем навстречу. Как завидим, красноармеец Козлов с переводчиком (вы едете на одной упряжке) вырветесь вперед. Поравнявшись с их последней упряжкой, дай выстрел. Лонгинов, крикни каюрам, чтоб они убегали в сторону, пусть оставят беляков одних. А тут мы нагрянем. Действовать спокойно, решительно, но без промедления! Кто попытается оказать сопротивление - уничтожить, кто поднимет руки - оставить в живых, там разберемся… Женщину не трогать». «Командир, – это голос Чернова, – давай я двинусь впереди…».

Зная, что отговаривать горячего комиссара в эти минуты бесполезно и надеясь, главным образом, на его богатый боевой опыт, Чубаров отвечает согласием. Все произошло молниеносно, по намеченному плану. Едва успев схватить оружие, белобандиты падали под меткими выстрелами красноармейцев. Пытался уйти от возмездия командир этой белогвардейской группы капитан Грундульс. Он пытался развернуть свою упряжку и удрать назад, но без помощи каюра этого сделать ему не удавалось. И он яростно отстреливался.

Когда кончились патроны, он отбросил пистолет и выхватил кинжал. «Сволочи, ах, сволочи! - злобно хрипел капитан. - Как я вас, голодранцы, ненавижу…». И, наконец, сраженный пулей, выпущенной из маузера комиссара Чернова, с тяжелым протяжным стоном рухнул в глубокий снег…».

«Еще в самом начале боя, – добавляет Р. Юшин, – заметили бойцы, что двое беляков не сделали даже никакой попытки взяться за оружие и сразу же подняли руки вверх. Это были два музыканта из Владивостока - Бонч-Барановский и Симон Багринцев, насильно увезенные Бочкаревым на север. Эти два студента <…> дали очень ценные сведения о банде Бочкарева и Полякова…».

26 марта 1-я разведпартия прибыла в Каменское и стала ожидать подхода 2-й, которой командовал Василий Зенков. Его бойцы, миновав Мильково, на 13 сутки достигли с. Пущина, проделав в общей сложности 240 км. 9 февраля в Ключах узнали, что в бухте барона Корфа находится полковник Данин с 10 белыми.

13 марта, приехав Дранку, 2-я разведпартия взяла в плен 4 белых. 23 марта 1923 года в бухте барона Корфа пленила еще 3 бочкаревских отрядников.

Из оперсводки от 28 марта 1923 года. «В Апукском районе уничтожен передовой отряд полковника Шевчунаса. 5 убито. 1 ранен и отправлен в б. барона Корфа».

Р. Юшин в 1960-х годах установил, что 19 февраля на подмогу разведпартиям из Петропавловска было отправлено 5 красных стрелков под командованием Петра Григорьева. 30 апреля они уничтожили в с. Ола 2 белых - поручика Авдюшева и Балыкина. Привел стрелков туда бывший бочкаревец корнет Николай Кузин.

В Каменском обе разведпартии объединились. Дождавшись темноты, выступили в направлении Гижиги.

Далее - ход событий в описании тигильского отрядника Тимона Косыгина и начальника штаба войск Охотско-Камчатского края Бориса Рубцова. «Перед самой Гижигой фельдшер приказал всем снять меховую одежду, чтобы случае ранения не произошло заражения». «Не доезжая версты до поселка, сделали остановку. Затем повели наступление». «Ночью в легких телогрейках тихонько подошли к поселку. Это был большой населенный пункт с деревянными домами, с вывесками, с пекарней – не то что Каменское. Стоял такой мороз, что дотронуться до курка винчестера было больно – палец прилипал к металлу». «Бочкаревцы стояли по 1-2 человека на частных квартирах, и только в одном доме их было 9 человек. Ввиду того, что было темно, обе партии продвигались незаметно, без выстрелов».

«Окружили барак, где жили белые. Меня (Т. Косыгина. – В.П.) Чубаров послал под командой фельдшера охранять дорогу на Наяхан. Другая команда под руководством Барановского отправилась прочесывать частные квартиры, где расквартировывалась солдатня. Скоро поднялась пальба. Белых взять сонными не удалось, они начали отстреливаться». «Первым было охвачено то здание, где находилось 9 человек. Была брошена в окно граната, но она попала в крестовину окна и упала снаружи, не разорвавшись. После этого по противнику был открыт частый ружейный огонь. Противник отвечал таким же огнем. С нашей стороны с самого начала боя были ранены 2 красноармейца, но оба остались в строю. Завязавшаяся перестрелка продолжалась около получаса. Красноармейцы под ружейным огнем противника приближались к дому и бросали в окна гранаты». «В 5 часов утра все было кончено». Ликвидаторы потеряли 1 бойца - мухинского отрядника Николая Федотова. «После ликвидации этой группы 2-я разведывательная партия была направлена догонять белых, которые воспользовались темнотой и бежали в сторону с. Наяхана».

Из рукописи Р. Юшина, хранящейся в Камчатском госкрайархиве: «Направляясь в Наяхан, поздно вечером добрались до избушки, где жили старик со старухой - уроженцы Тамбовской губернии. Старуха была одна. Угостила чаем. Ночью вернулся старик из Наяхана. Сказал: «Белые ничего не знают и не подозревают о вашем приближении. Да и бдительность у них… – старик махнул рукой, – аховая у них бдительность. На «взводе» – Пасху празднуют. Вот завтра утром должны проезжать мимо в Гижигу два полковника - Зазулевский и Фиалковский. Вот бы их перехватить здесь».

Чубаров распорядился выставить «секрет и заставу на перекрестке дороги, ведущей с Наяхана на Гижигу, и на подъезде к избе старика. Застава из 4 человек заняла позицию в километре от избы, а 2 бойцов - Иван Анашкин и Парамон Козлов - залегли в снегу, в кустах около дороги, в 1,5 километрах впереди. На рассвете лежащие в секрете красноармейцы заметили, как с горы спускается упряжка собак с одним ездоком. Затаившись в снегу, они пропустили ее. Бойцы же заставы схватили приехавшего офицера, а так как он оказал сопротивление, то был пристрелен. Часом позже показались две нарты, секрет решил пропустить их. Беляки ехали беспечно, переговариваясь между собой.

Но случилось непредвиденное. Когда бочкаревцы ехали по речке, из острова внезапно выскочил заяц, и собаки с заливистым лаем кинулись за ним. Поднялся переполох. На заставе подумали, что белобандиты обнаружили секрет и открыли огонь. По белякам ударили и подкрепления красных, высланные Чубаровым на помощь заставе. Видя безвыходность своего положения, белые повернули назад, но, попав под огонь со стороны секрета, рванулись на остров, в сторону ближайших сопок. Секретчики дали залп по собакам. Было убито и ранено несколько собак. Упряжки перепутались. Тогда белые, видимо решив известить своих о приближении красных, перерезали упряжь и пустили здоровых собак в сторону Наяхана. Козлов перестрелял их.

«Пока красноармейцы отвлеклись на собак, белые офицеры, став на лыжи, удалились на порядочное расстояние, их фигуры уже мелькали на склоне сопки. Началось преследование - наши заранее подготовили две хорошие упряжки собак для погони. Но на склоне горы были глубокие снега, и собаки шли туго, с трудом.

«Тов. командир, разрешите я этих варнаков кокну», – обратился к Чубарову один из тигильских дружинников Никанор Наседкин. - «Давай!». - Наседкин не спеша прицелился из своего винчестера, выстрелил. Один из белогвардейцев, схватившись обеими руками за живот и сильно заорав, упал. Вновь гремит выстрел, и падает второй офицер, схватившись за живот. Подбежавшие красноармейцы прикололи раненых бандитов штыками. Это оказались те самые белогвардейские полковники - Фиалковский и Зазулевский, о которых говорил старик-рыбак. «Молодец, - крепко пожал руку камчадалу-охотнику возбужденный Чубаров, - метко стреляешь».

…Опираясь на свидетельства участников из числа красных, исследователь Р. Юшин воспроизвел бой в Наяхане. Нам остается дополнить эту картину некоторыми данными из архивных документов. В селении ликвидаторы появились с рассветом 13 апреля. Красноармейцы П. Береницын и С. Веревкин привели к Чубарову уборщицу Веру Иванову, от которой были получены необходимые сведения о белых. «Мы узнали, – вспоминал дружинник П. Черемпей, – что Бочкарев всего сутки назад переехал в Наяхан, перевез туда большое количество оружия и патронов. С ним уехало человек 20 офицеров». По уточненным данным, в селении насчитывалось 24 офицера, они располагались в одном из домов вместе с полковником Валерианом Бочкаревым и генералом Никитой Поляковым. В помещении местной радиостанции находилось около 100 нижних чинов.

Чубаровцы бесшумно двинулись к этим зданиям. 1-й разведпартии удалось подойти вплотную к офицерскому дому. «Чубаров, – читаем у Р. Юшина, – произвел предупредительный выстрел в окно. В доме поднялся переполох, оттуда раздался беспорядочный ответный ружейный огонь». По приказу Чубарова в ход были пущены гранаты. Перестрелка усилилась. Через полчаса, осознав безвыходность положения, противник выкинул белый флаг.

Окончание следует

Валентин Пустовит, историк, член Союза писателей России