Завершен судебный процесс по делу экс-министра Виктора Кравченко. Финал получился жестким. Кравченко и второй фигурант дела, предприниматель Валентин Мулюкин, приговорены к реальным срокам заключения. Очевидно, им пришлось тянуть лямку и за себя, и за тех «коррупционеров», которые оказались невиновными.
Обвинитель отказался от обвинений
Уголовное дело в отношении министра спорта и туризма Виктора Кравченко, которое было возбуждено в 2012-м, стало началом серии громких расследований, накрывших краевое правительство. Вскоре после Кравченко под раздачу попали министр имущественных и земельных отношений Писаренко, министр сельского хозяйства Мизинин, замруководителя агентства лесного хозяйства Епишков. Впоследствии дело в отношении Писаренко и Мизинина было прекращено в связи с отсутствием состава преступления. Епишкова оправдал суд.
А уголовное дело Кравченко продолжало жить. Список его обвинений рос. В него попали «мошенничество» (ч.4 ст. 159 УК), «злоупотребление должностными полномочиями» (ч. 1, ст. 285 УК), «получение взятки» (ч.6 ст.290 УК).
По версии следствия, в 2011 году Кравченко при подготовке аукциона на поставку хоккейного инвентаря для учащихся спортшкол вступил в сговор с предпринимателем Валентином Мулюкиным. На аукционе была ограничена конкурентная борьба. В результате победил Мулюкин. Попутно Кравченко получил взятку (2 млн рублей) от совладельца ООО «АСКА» Юрия Черешни «за покровительство».
В середине 2014 года Кравченко и Мулюкин предстали перед судом. Однако в ходе судебного процесса из трех обвинений, которые были предъявлены Кравченко, не осталось ни одного. Государственный обвинитель отказался от двух эпизодов обвинения – «получение взятки» и «злоупотребление должностными полномочиями». А третье обвинение он предложил переквалифицировать с «мошенничества» на «растрату».
Хотя и обвинение в растрате было весьма спорным.
Была ли растрата?
Не стану спорить с обвинением. Это будут делать защитники Кравченко и Мулюкина. Но поделюсь некоторыми сомнениями, которые возникли у меня в ходе судебного процесса.
Закон понимает под растратой противоправное обращение лицом вверенного ему имущества в свою пользу против воли собственника. Но Кравченко не использовал в свою пользу деньги, полученные на исполнение госконтракта, а передал по их предназначению – исполнителю контракта Мулюкину.
Имущество, приобретенное по контракту, также использовано по целевому назначению: акты приема-передачи подтверждают, что купленный инвентарь полностью поступил в спортивные школы. Кравченко не присвоил себе ни денег, ни клюшек, ни коньков.
В чем же его корыстный интерес? Ведь Мулюкин ему не родственник, не старинный друг. Обвинение подразумевало, что Мулюкин мог поделиться с Кравченко деньгами, которые получены за выполнение контракта. Но никто этого не доказал. Это лишь предположения.
Следствие утверждало, что цена контракта (более 13 млн рублей) завышена. Начнем с того, что эту сумму определил не Кравченко. Она была определена еще до того, как он стал министром. Кроме того, где доказательства, что хотя бы один предприниматель на Камчатке согласился бы поставить тот же товар в том же объеме за меньшие деньги?
По мнению следствия, предметом преступления стала разница между ценой контракта и реальной стоимостью понесенных Мулюкиным расходов. То есть Мулюкин должен был получить за выполнение контракта ровно столько, сколько потратил? А в чем тогда была бы его прибыль – та самая обычная прибыль, ради которой любой человек соглашается выполнить какую-либо работу?
В государственном контракте записано только две цифры: количество товара, который надо поставить, и цена контракта. Мулюкин поставил товар в количестве, указанном в контракте. После чего имел полное право выставить счет на сумму из того же контракта. В чем обман? Где растрата?
Что касается ограничения конкурентной борьбы на аукционе, следствие не смогло найти предпринимателей, желавших участвовать в том аукционе, но лишенных такой возможности.
Зато оно уцепилось за факт, что вторая заявка на аукцион поступила от одного из работников Валентина Мулюкина, который выступил в роли самостоятельного участника. Это якобы имитация аукциона. Но, откровенно говоря, такие «имитации» происходят очень часто, когда аукцион – под угрозой срыва в силу малого количества заявок. Это не запрещено, и преступлением не является.
Кроме того, в нашем случае второй участник действовал в интересах заказчика, так как своей заявкой сбил цену. Если бы его не было, то аукцион признали бы не состоявшимся, и по закону контракт все равно бы заключили с Мулюкиным, как единственным заявителем, но по начальной (то есть максимальной) цене.
Еще одним аргументом обвинения было ненадлежащее качество поставленного инвентаря. Несколько ботинок были поцарапаны, коньки не наточены и т. д. Но это вопрос приемки товара. Если коньки не наточены, при приемке заставьте наточить. Если ботинки поцарапаны, предложите заменить товар другим. Однако директора школ приняли имущество без претензий. И только через 8 месяцев, когда им сказали, что возбуждено дело, они стали вспоминать про недостатки. Но Кравченко при подписании документов об оплате контракта знал лишь одно: товар поступил весь, и недостатков, требующих его замены, нет.
Однако суд все же признал Кравченко и Мулюкина виновными. Защита даже при самом неблагоприятном исходе рассчитывала на условные сроки заключения, учитывая нестыковки обвинения и смягчающие обстоятельства (первая судимость, состояние здоровья и т. д.). Но приговор прозвучал как гром среди ясного неба. Кравченко приговорен к 4 годам реального лишения свободы, с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима. Мулюкин – к 3 годам. Каждому назначен штраф по 500 тысяч рублей.
Сразу после оглашение приговора осужденных сковали наручниками и взяли под стражу.
Юрий Степанович, проверьте зрение!
Несколько слов о взятке, которая вроде была, но вроде и нет. Большая часть судебного процесса была посвящена ее доказыванию, прежде чем прокурор отказался от этого обвинения. Как и в деле Писаренко – Мизинина, единственным свидетелем взятки являлся Юрий Черешня.
В суде его опрашивали долго и подробно. Но внятных показаний Юрий Степанович дать не смог. После чего гособвинителю осталось лишь развести руками.
Прискорбно, что следствие доверилось такому ненадежному свидетелю, который уже в первоначальных объяснениях стал путаться, какие взятки давал: то ли по 2 млн, то ли по 3. А ведь именно слова Черешни послужили отправной точкой уголовных дел в отношении министров.
К слову, когда дело Писаренко и Мизинина сошло на нет, из него были выделены материалы в отношении Черешни для проверки по факту заведомо ложного доноса. Когда защитник Кравченко Игорь Копытов спросил на суде Черешню, проводилась ли в отношении последнего такая проверка, тот ответил, что не знает. Хотя следствие не могло не уведомить его об этом.
Факт проверки Черешни подтвердил государственный обвинитель. Но, по его словам, по этим материалам было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
За оговор Кравченко Юрий Черешня тоже отвечать не будет. Поскольку причина отказа прокурора поддерживать обвинение во взяточничестве – не отсутствие события преступления, а непричастность к нему Кравченко. Получается, взятка была. Но брал ее не Кравченко. Очевидно, Черешня просто обознался и передал свои миллионы какому-то неизвестному гражданину с улицы, по ошибке приняв его за министра спорта.
Похоже, Юрию Степановичу пора проверить зрение и в следующий раз при передаче взятки надевать очки.
Тянуть лямку за троих
Стоит вспомнить, что Писаренко и Мизинин, как представители правительства края, входили в совет директоров Камчатского комбикормового завода, в котором Черешня имел долю через свою фирму. Когда руководство края решило пригласить на это предприятие новых управленцев в лице специалистов «Агротека», Черешня был категорически против. Тогда же он пришел к Писаренко с диктофоном в кармане. В кабинете министра Черешня грозил «войной компроматов», если не будут приняты его условия. Однако получил отказ. После чего стал клепать в полицию свои заявления, приплетя и Писаренко, и Мизинина, и Кравченко.
Но поскольку Писаренко и Мизинин признаны невиновными, то Кравченко, очевидно, пришлось тянуть лямку и за себя, и за этих двух парней. Его дело стало для правоохранительных органов последним шансом доказать, что вся их «антикоррупционная борьба», о которой столько трубили последние 2 года, не пустышка. Видимо, в ход пошли все рычаги, чтобы «правосудие» состоялось. Только так можно объяснить такой жесткий приговор в отношении Кравченко и Мулюкина, которому просто не повезло оказаться «в зоне поражения».
Сергей НИКОЛАЕВ