Многие жители краевой столицы «своей» поликлиникой выбирают Камчатский краевой центр общественного здоровья и медицинской профилактики. Добираться в Сероглазку не всем удобно, но люди готовы терпеть неудобства, ведь сарафанное радио утверждает, что у здешнего хирурга Владимира Иосифовича Горошко золотые руки и индивидуальный подход к каждому пациенту.
Мы приехали в Центр и познакомились с этим удивительным человеком и профессионалом, который отдал медицине 53 года. Владимиру Иосифовичу 80 лет и он не представляет жизни без своей работы.
Травматолог по призванию
- Владимир Иосифович, почему вы выбрали профессию врача?
- Вообще-то я собирался стать военным летчиком. Но мама спокойно и ненавязчиво, однако постоянно приводила примеры наших знакомых, которые поступили в мединститут. Даже когда меня забрали в армию, присылала письма об этом. Она очень хотела, чтобы я стал врачом. Наверное, потому что видела, как к докторам относились. Доктор был уважаемым человеком, с ним всегда здоровались на улице не только в деревне, но и в городе.
- Как складывалась ваша карьера в медицине?
- В 1970 году окончил Тернопольский государственный медицинский институт. Я родился и вырос в Украине, в историческом районном центре, куда и собирался вернуться, работать врачом-травматологом. Именно травматологию я полюбил и институте. Но за 2 месяца до госэкзамена в вуз со всего Союза приезжали так называемые покупатели — представители министерств, руководители из крупных городов, которые призывали поехать к ним и обещали разные льготы. Мне предложили работу на протезном предприятии и квартиру в течение двух лет. Посоветовался с женой, которая училась на курс младше и отправился в Житомир. Там я совмещал работу на протезном заводе с дежурствами в травмпункте. Года через полтора из травмпункта меня перевели в стационар на 90 коек.
А потом предложили возглавить отделение травматологии в больнице. Я очень волновался, ночь не спал. Пришел в больницу — красивейшее здание, ни соринки. Главврач — представительная женщина в безупречно наглаженном халате, накрахмаленном колпаке и с жестким характером. На мою просьбу временно поработать ординатором, чтобы вникнуть в работу отделения, ответила отказом: ей нужен только завотделения. Но дала возможность подумать две недели. А думать было над чем. Да, в травмпункте я научился делать все операции, кроме шейки бедра, которая оперируется только в стационаре. А время подходит, уже завтра идти… Случайно встретил бывшего завотделением, который мне сказал, что главврач — замечательный руководитель, у меня будут все инструменты и аппаратура, связей для этого у нее достаточно. После такого наставления стало спокойнее.
Приказ о моем назначении издали в тот же день. Главврач показала мне отделение и кабинет, представила коллегам и ушла. А я сел и думаю: что же мне делать? Слышу – в приемный покой поступил больной. А это мое! И пошел знакомиться с больными и их историями болезни, полностью включился и сутками работал. Шесть лет отработал завотделением. Всегда в больницу шел с радостью, домой — с гордостью.
- Как вы оказались на Камчатке?
- Хотелось каких-то значимых перемен в жизни. Рассматривал вариант попроситься в Афганистан, где тогда воевал Советский Союз. По телевизору показывали, как раненых лечат с помощью аппаратов Илизарова, а я полностью этим владел. Но однажды к жене пришла подруга, дядя которой был редактором рыбацкой газеты на Камчатке. Сказала, что он может помочь устроиться судовым врачом. Я даже не знал, что такие существуют! Поговорили вроде бы в шутку, но через месяц мне приходит вызов — приглашение на работу, которое действует месяц или два. Надо было быстро принимать решение. Это был 1985 год.
За «длинным рублем»
- Вы знали, что в море хорошие заработки?
- Да, материальная сторона, конечно, привлекала. Когда я учился в институте, нам говорили: вы — будущие врачи и должны только лечить, а не о зарплате думать. Я на самом деле не знал, сколько я буду получать. В институте у меня была повышенная стипендия — 41 рубль, потому как староста группы и должен был хорошо учиться. Подрабатывая художником на железнодорожном вокзале, получал за это 78 рублей. В итоге — 120 рублей. А когда окончил институт, моя зарплата была 79 рублей минус рубль на профсоюз. От зарплаты до зарплаты оставался в лучшем случае рубль. Даже какой-то велосипед купить нереально. А в море — заработки...
Я прилетел на Камчатку и остановился у редактора. На следующий день он представил меня начальнику медсанчасти флотов. Сейчас это здание третьей поликлиники на Дачной. Решили, что работать я буду старшим врачом на плавбазе, а до выхода в море посадили на прием. Но ненадолго, потому что в море срочно понадобилось заменить старшего врача. Так я начал работать на плавбазе УТРФ, у которого тогда было шесть плавбаз и два плавзавода.
- Что лечит судовой врач?
- Все кроме детских болезней, в том числе делает операции. Условия на плавбазах позволяли их выполнять. Там было две палаты, женская и мужская, каждая на 6 человек, большая операционная, рентген-кабинет.
На всех судах работали судовые врачи. На малых судах — терапевты, на плавбазах — хирурги. Хирургов на малые суда доставляют катерами в случае необходимости. Меня вызывали, в том числе и на плавбазы, где молодые хирурги боялись оперировать самостоятельно.
Я собирался на Камчатку не навечно, а подписал договор с медсанчастью флотов на три года. Но отработал год и понял, что очень полюбил море, да и от хорошей зарплаты уезжать не тянуло.
- Что вы могли себе позволить на зарплату судового врача?
- Проработав год, можно было купить однокомнатную квартиру. Кстати, в Житомире мне дали обещанную через два года квартиру только через девять лет, да и то повезло. Мог получить квартиру и на Камчатке, если бы встал на очередь. Но в итоге заработал сам, как и на дачу, и на машину.
Судовым врачом я отработал 12 лет, а потом перешел в медсанчасть флотов. Жена сказала: мне нужен муж, а не моряк. Но когда брал отпуск, все равно уходил в море. Скучал по нему, да и деньги не были лишними. Море мне снится до сих пор. Готов пойти хоть сейчас, но возраст не позволяет. В последний раз ходил в рейс в 2002 году.
- А какая работа была основной?
- Хирургом в медсанчасти флотов. По необходимости замещал травматолога. Медсанчасть позже преобразовали в горбольницу № 1, потом в поликлинику № 3. На Дачной и в Сероглазке была единая поликлиника, а затем здесь создали центр медицинской профилактики. А я как работал здесь, так и работаю.
«Врачи в СССР были лучше»
-Не страдаете от рутины? От того, что один рабочий день похож на другой?
- Нет, они всегда разные, потому что люди разных возрастов приходят, с разными проблемами. Но все же самые лучшие времена были в травматологии в Житомире! Проснусь в 5 утра, дипломат в руки, и уже в 6 сижу в кабинете в рабочей форме. Сначала дежурный персонал думал, что я проверяю, не спят ли они. Потом пошел слушок, что у меня любовница медсестра. И пришлось выбирать для ранних утренних приходов дни, когда этой медсестры не было. Тогда разговоры прекратились.
- Для чего так рано приходили на работу?
- Сделать бумажную работу, подготовить выписные эпикризы. Потому что в полдевятого начинается рабочий день, и уже с документами не посидишь. Было интересно — травмы разной сложности, разного характера.
- Оперировать шейку бедра вы в итоге научились?
- Конечно! Как заведующего отделением меня направили в Киев, в институт усовершенствования врачей, но выяснилось, что учебный процесс там уже шел, и я не попадал. Один их моих наставников взял меня старшим ассистентом на операции, которые проводили в институте, то есть прямо на рабочее место. Я был на всех операциях, на всех разборах. И когда вернулся в родное отделение, мне уже все было по плечу. В дальнейшем часто ездил на повышение квалификации на четыре с половиной месяца, в том числе учился работать с аппаратами Илизарова, и будучи травмотологом, успешно применил их на своей практике триста раз. Сейчас врачи для повышения квалификации проходят онлайн-курсы, сдают какие-то тесты. В итоге с переломами шейки бедра на Камчатке работать не умеют, как и с аппаратами Илизарова. И нынешняя медицина в целом стала какая-то очень бюрократическая.
- Стало больше бумажной работы?
- Она занимает точно больше половины рабочего времени. Порой не знаешь, когда заниматься с больными. Раньше такого не было.
- Чем отличается хирург в стационаре от поликлинического?
- В стационар больной поступает с конкретным диагнозом, в соответствии с которым ему проводится операция. А в поликлинике диагноз надо определить. Все разные — у кого болит в боку, у кого в голове, у кого в пятке. Бывает, его направили к хирургу, а там нет ничего хирургического, ему надо к дерматологу. Надо выяснить, почему у человека болит живот — это аппендицит, который надо срочно оперировать или колика, которая не требует вмешательства. В поликлинике мы делаем несложные операции, связанные, как правило, с устранением гнойных процессов. Приходится зашивать свежие раны, если человек не попал в травмпункт, а пришел к нам.
- Вам как хирургу приходится замещать врачей других специализаций?
- Конечно! Ушел в отпуск травматолог — я за него, ушла невропатолог — ко мне идут пациенты с остеохандрозами и другими проблемами.
- Почему на Камчатке тяжело с врачами?
- Потому что выпускники медвузов набираются опыта и уезжают с Камчатки. Сейчас Госдума вроде бы готовит законопроект о распределении, как это было в Советском Союзе. Может быть, это и правильно. Но отработает здесь молодой специалист, наберется опыта и все равно уедет в более комфортные условия, а на его место приедет такой же зеленый врач, и так далее. Медицина на Камчатке качественнее от этого вряд ли станет. А что с этим делать — лично у меня нет ответа.
Одно могу сказать точно: врачи в СССР были лучше. Наверное, дело в методиках образования. Недавно мне знакомый рассказывал, как пришел в одну из поликлиник к терапевту, а она ставила ему диагноз по интернету в телефоне. Я подумал: ну хоть бы постеснялась и попросила пациента в это время погулять в коридоре.
- Без каких качеств нельзя работать врачом?
- Нужно любить свою работу. Мне так нравилось работать травматологом…
- Вы упоминали, что хотели бросить институт. Почему?
- Да, это было на четвертом курсе. Я проходил практику в больнице. Туда поступила женщина, которую я досконально осмотрел и заметил очень тревожный симптом из онкологии. Доложил об этом доктору. Она тоже осмотрела пациентку и сказала, что это заболевание то ли в дальнейшем проявится, то ли нет, но ее проблема в нашей медицине в любом случае неизлечима. И тогда у меня опустились руки: зачем нужен врач, если он не может спасти человека? Только когда на пятом курсе я занялся травматологией, понял, что можно реально спасать людей, ставить их на ноги, видеть результаты своей работы.
- Что сейчас вас заставляет работать?
- А я уже не могу жить без работы.
«Холодный душ — и на работу»
- Откуда взялось увлечение живописью?
- С детства нравилось рисовать. В нашей школе был очень строгий учитель рисования, редко кого хвалил, а однажды похвалил меня. С тех пор я рисовал постоянно. Краски тогда были в большом дефиците, мы собирались ребятами, каждый приносил то, что у него есть, и я их приучал тоже рисовать. И не бросал увлечение. Рисовал акварелью, затем и маслом. Когда приехал в Житомир после института, сразу пошел в художественную мастерскую, познакомиться с живописцами. Часто с ними общался, смотрел, как они работают, даже мог брать нужные кисточки. Особенно любил рисовать природу. И постоянно хочу вернуться к своему увлечению, но времени не хватает. Жене пообещал: выйду на пенсию, закуплю краски и не буду отрываться от холста. Но работа все не отпускает.
- Расскажите немного о своей семье.
- С моей первой женой жизнь нас развела, она решила остаться в Житомире. А с нынешней супругой мы познакомились уже на Камчатке. Я находился в море, на учебном судне мореходного училища, где студенты проходили практику. Подружился с их преподавателем. Однажды он мне говорит: у меня для тебя есть интересная кандидатура. А девушка мне понравилась даже по его рассказам. На берегу мы познакомились, но друг потом передал, что я совсем не в ее вкусе. Она любит стройных, а я тогда весил 120 кг! Но все получилось, и мы вместе уже больше тридцати лет.
- Что вам позволяет оставаться в отличной физической форме?
- Стараюсь правильно питаться — без «быстрых» углеводов, поэтому, кстати, и похудел. И не отказываю себе в регулярных утренних занятиях с гантелями, по 20-30 минут. Не хочется страшно, но это долг. Потом холодный душ — и на работу.
- В вашей семье кто-то продолжил медицинскую династию?
- В свое время я заразил медициной своего племянника, который на пять лет младше меня. Так расписал, какой у нас замечательный мединститут, что он бросил высшее военное училище и поступил в медицинский вуз в Астрахани. Сейчас он уже на пенсии.
- А дети?
- У меня взрослые сын и дочь. С детским садом были сложности, и дочку я часто приводил на работу. Медсестры надевали не нее белый халатик, подпоясывали по размеру. Она заходила в палаты, в перевязочную, очень живо интересовалась всем, что происходило вокруг. Я был почти уверен, что она станет врачом, хоть жена и возражала. В итоге дочка окончила два института, но не по медицине. Как и сын, который пошел по финансовому, банковскому делу. И внук при хорошей профессии — он программист. Так что медицинская линия в нашей семье на мне пока приостановилась. Но кто знает, может быть, ее продолжат правнуки.
Мария ШУПЕНИК