Может быть, не очень корректно называть женщину «живой легендой», но живой сказкой назвать ее очень хочется, ведь она удивительно красивая, мудрая, богатейшая душой и сердцем, она хранит чудесные сокровища, которые щедро раздаривает миру. Она – старейшина ительменского народа с учеными степенями, энтузиастка и путешественница, альпинистка, педагог, исследователь, любимая мама, бабушка и прабабушка – Виктория ПЕТРАШЕВА.
5 марта Виктория Васильевна отметила юбилей в окружении многочисленных друзей и коллег. Каждому, кто поздравлял ее в этот день, она сделала в жизни какой-нибудь незабываемый подарок. Строго говоря, таким подарком является само знакомство с Викторией Петрашевой, потому что после него мир становится больше и красивее. Вместе с рассказами Виктории Васильевны в него входят десятки удивительных людей – камчатских талантливых самородков, в которых она влюблена всем сердцем, пытливых ученых, готовых пешком шагать на край света за фольклорными ценностями. В нем поселяются истории подлинной северной жизни, суровой и нежной одновременно.
Изучению и сохранению традиционного образа жизни народов Севера Виктория Васильевна посвятила более 35 лет, она организатор и участник множества международных проектов, посвященных проблематике коренных малочисленных народов. Доцент, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Тихоокеанского института географии ДВО РАН, руководитель Северной народной академии и заведующая лабораторией этноэкологии человека Севера при НИИ региональных проблем Камчатского края, консультант по этническим вопросам при Камчатской краевой ассоциации КМНС. А под всеми этими солидными «титулами» скрывается неугомонная смешливая любознательная ительменская девочка – Улялях лаччах.
Маленькое солнышко, свети!
- Виктория Васильевна, в изучении жизни аборигенов вы – признанная мировая величина. А довелось ли вам жить в настоящем родовом поселении, до прихода в него цивилизации?
- Я родилась в Тигильском районе, в маленьком ительменском селе Утхолок, недалеко от Коврана, на западном побережье Камчатки. Тогда в Утхолоке жила только одна русская семья. Моя мама, Татьяна Ласточкина, работала на почте. Основными занятиями мужчин были охота и рыбалка. Уже начинало понемногу развиваться огородничество, сажали репу, картошку. Держали в хозяйствах коров и лошадей. Электричества не было, денег у людей тоже почти не водилось, потому что процветал натуральный обмен – мужчины на собачьих упряжках преодолевали огромные расстояния, ездили на север до Чукотки и на юг в Петропавловск, чтобы сдавать пушнину и покупать продукты. Ездовые собаки были отличные – крепкой породы северных лаек. Каждая семья имела своих «приятелей» - так называли коряков-оленеводов из Седанки. Летом, когда начинался гнус, они гоняли свои стада через Утхолок к Охотскому морю, и в обмен на мясо и шкуры оленей получали от оседлых ительменов нерпичий жир, юколу – легкую, сытную, незаменимую пищу в дальних переходах кочевников, и нерпичьи шкуры (они прочнее оленьих и не промокают – годятся на подошву торбасов, на летние бродни, в которых можно переходить через реки; из нерпичьих шкур делали чаут – необходимый предмет в быту оленевода).
Тогда ительменский язык был не засыпающим, а живым, на нем звучали истории и сказки из уст стариков с очень крепкой памятью. Помню, как называла меня мама: Улялях лаччах, что значит Маленькое солнышко.
Потом, в начале 1950-х, началось укрупнение национальных сел по всей Камчатке, родовые поселения закрывались, и этот процесс имел массу негативных последствий. Черты национальной культуры стирались и уходили из быта очень быстро, и когда я приезжала в ительменские селенья после окончания аспирантуры, только как этнографическую редкость у кого-то находила что-то из традиционного быта и материальной культуры ительменов.
Крупицы успешного опыта
- Сейчас много говорится о необходимости возрождения национальных языков, традиционного уклада жизни. А происходят ли положительные сдвиги на практике?
- К сожалению, на долю камчатских аборигенов не раз выпадали очень суровые испытания. В 1930-х годах проводили коллективизацию, сгоняли семьи в колхозы, многих подвергли репрессиям. В числе репрессированных были расстреляны и мои дед и бабушка. Это был очень сложный период. Но последовавшие за ним военные годы, как ни странно, сыграли положительную роль, потому что это было время всеобщего единения, мощного патриотического движения, тогда ковался советский характер. Я – человек той эпохи: пионерка, комсомолка, член партии. Тяжелое наследство оставили 1950-е годы – укрупнение национальных сел. Этот процесс уничтожил целое поколение стариков, сломал вековые традиции, пошатнул устои северной семьи, вырвал из нее детей и поселил их в интернатах. Ну и совсем разрушительным стало для Севера перестроечное время, потому что противостоять капитализации человек Севера не мог, даже в силу своего менталитета. Обнищание, деградация, алкоголизм, высокая заболеваемость, утрата основ во взаимоотношениях человека с природой – все это сегодняшняя реальность. Вроде бы есть законы, которые декларируют и дают возможность для укрепления тех же самых родовых общин. Но на деле все гораздо сложнее. Надо выиграть участок, вести бухгалтерию, налоговую отчетность. Вначале люди создали более 300 общин, а потом многие закрылись, потому что это не тот способ, который позволяет им вести хозяйственную деятельность.
- На ваш взгляд, возможно ли гармоничное сочетание традиционного уклада жизни северян и современной цивилизации? В каких странах правительство ведет наиболее мудрую и дружественную политику по отношению к аборигенам?
- Честно говоря, мы видим гораздо больше примеров, когда стремление сохранить традиционное и найти взаимодействие с современным расходится с реалиями жизни. Тем не менее по крупицам можно собрать драгоценный положительный опыт. Есть он и в России. Например, будучи в Ямало-Ненецком округе я наблюдала как цивилизация и традиционные подходы идут рядом. Но там очень мощные компании газовиков, нефтяников, которые дают возможность развиваться традиционным промыслам. В округе более 500 тысяч оленей – оленеводы конкурентоспособны на рынке, их продукция уходит за пределы округа. Им долгое время руководил губернатор Юрий Неелов, он родился и вырос в Ямало-Ненецком округе, создал крепкую команду, которая очень интересно решает проблемы КМНС.
На Аляске среди студентов университета я видела много ребят коренных национальностей, эскимосов – инуитов и юпиков. Они получают хорошее образование, но не стремятся задержаться в городах, возвращаются в свои села. Мы были в маленьком поселении, где из 900 человек 850 – юпики. У них есть возможность заниматься сезонными традиционными промыслами: весной идет сбор птичьих яиц, потом начинается охота на нерпу, а за ней следует самый главный сезон – лососевый. Рыбу принимает завод, который платит населению хорошие деньги. Поэтому во дворах почти у каждой семьи есть моторная лодка, а у кого-то и катерок, квадрациклы, машины, невода и прочее. Жизнь сельчан вполне обеспечена. Кроме того, государство взяло на себя колоссальную обязанность – оно платит гражданам компенсацию за пользование природными ресурсами. И к 18 годам у каждого есть собственный капитал.
Большое впечатление произвел на меня опыт Канады. Мне довелось бывать в Эдмонтоне и в расположенной неподалеку резервации индейцев «Александра». В Эдмонтоне работает министерство по делам индейцев, и меня поразило, что многие его сотрудники – высокообразованные аборигены. Мне показывали тома документов, результат кропотливой 2-летней работы – обоснования по закреплению территории за инуитами, проживающими на берегах Ледовитого океана. Учтено было буквально все: от маршрутов кочевий дикого оленя и миграций морзверя до перелетов птиц и пролегания охотничьих троп, ведь от всего этого зависит жизнь коренных жителей.
Отлично чувствуют себя аборигены в Гренландии. Об этом говорит хотя бы тот факт, что продолжительность жизни у них очень высокая, около 80 лет.
Пригодится ли космонавтам опыт оленеводов?
- Что, по-вашему, самое ценное в аборигенных культурах северян для всего человечества?
- Культуры северян уникальны тем, что они, во-первых, создавались на протяжении многих веков, во-вторых, в экстремальных условиях холода. И они накопили колоссальный опыт не просто по выживанию, а по проживанию комфортной (как физически, так и психологически) жизни в сложных условиях. Однажды на встрече с космонавтом Виталием Севастьяновым я послала ему записочку: «А может ли пригодиться космонавтам опыт оленеводов?». Виталий Иванович был удивлен вопросом, но он не застал его врасплох. «Во время тренировок и полетов с нами могут случиться самые неожиданные ситуации, - сказал космонавт, - мы можем попасть и в тундру, и в тайгу, и нам надо уметь выжить, пока нас не обнаружат. Так что опыт человека Севера очень важен для нас». Посмотрите, как живут северяне: они улыбчивы, гостеприимны, готовы поделиться последним. Современный человек мегаполиса теряет эти качества, а у них они вполне естественны.
- Какие из ваших достижений наиболее радуют вас?
- Самая большая ценность для меня – это то, что моя старшая внучка Татьяна Дегай проявила огромный интерес к северным культурам. Она училась в магистратуре в Фэрбанксе (США), там защищала свою первую диссертацию, посвященную местам ительменов, и сейчас активно работает по сохранению исчезающих языков. Меня очень радует, что удалось заложить в ней основу этого интереса, и то, что, войдя в мир высокой науки, обучаясь сейчас в докторантуре, Татьяна намерена приехать в Ковран и работать там. Очень здорово, что среди молодежи есть такие подвижники.
Я очень благодарна судьбе, что в моей жизни были встречи с удивительными людьми, с учеными из США и Японии, с которыми у нас были совместные исследования. Эти научные контакты не только объединили усилия ученых мира вокруг наших проблем, но и дали толчок возникновению культурных связей. И когда у нас не было возможности совершать экспедиции, мы могли быть участниками конгрессов, симпозиумов и конференций благодаря международным контактам.
- Чем вы планируете заняться в ближайшее время?
- Я участвую в организации экспедиции с ительменами, которая состоится в июне в каком-нибудь красивом месте в окрестностях Петропавловска. Туда съедутся ученые из России, Америки и Японии, с некоторыми из них мы сотрудничаем более 20 лет. Со всей Камчатки соберутся люди, говорящие на ительменском языке. Мы приглашаем и всех, у кого есть интерес к этому событию. А ближайшие 2 месяца я проведу в Аризоне, буду читать в университете лекции по этноэкологии человека Севера. Я очень волнуюсь и одновременно испытываю огромный интерес: хочется увидеть своими глазами жизнь южных аборигенов, индейцев племени навахо.
Эмма КИНАС
Фото из архива Виктории ПЕТРАШЕВОЙ