Распоряжение правительства края №546-РП определило квоты добычи водных биоресурсов для представителей КМНС на 2013 год. Теперь некоторые аборигены обеспечены ресурсами не хуже рыбных предприятий. Но если одним прибыло (и немало), с кого убудет?
Видимо, корень проблемы надо искать в конкурсах на рыбопромысловые участки, по итогам которых места лова передавались в долгосрочное пользование (на 20 лет). Впервые такие конкурсы прошли в 2008 году для рыболовецких предприятий и вызвали волну возмущения со стороны тех, кто проиграл. То же повторилось годом позже, когда были объявлены конкурсы для родовых общин.
Именно в то время на Камчатке широко распространилось такое явление ,как лже-КМНС (под этим понимаются нечестные граждане, кто хочет получить доступ к льготам коренных народов, не имея к ним отношения). Как следствие, претендентов на участки оказалось неожиданно много. При этом новички были даже лучше подготовлены к конкурсам, чем многие общины с солидной историей, которые не смогли сразу разобраться в новых правилах. Другим предвестником беды стало ограниченное количество участков, выставленных на конкурс – порядка 30. А заявок было подано 350!
В итоге к конкурсам было допущено всего лишь 18 общин, а победило шесть. Остальные остались у разбитого корыта. С этого момента среди камчатских аборигенов стало расти недовольство, которое вылилось в митинги, лозунги, чрезвычайный съезд КМНС.
Власть принялась тушить разгорающийся национальный пожар новыми рыболовными участками, льготами и правами для коренных народов. Сегодня в отдельных районах промысла аборигенам выделяется больше ресурсов, чем для других видов рыболовства. Но это привело не к миру, а к новым противоречиям. Аборигенов столкнули лбами с предприятиями и спортсменами-любителями, которым урезают ресурсную базу в пользу «традиционников».
Например, в реке Большая и прилегающей акватории Охотского моря представителям КМНС дано право выловить 150 тонн корюшки, а заявки на эту рыбу от любительского и спортивного рыболовства, а также промышленного и прибрежного рыболовства остались без удовлетворения.
Распоряжение правительства края №546-РП, вышедшее в последних числах декабря 2012-го, предоставляет коренным народам выход в прибрежку, где они теперь могут ловить минтай, треску, камбалу, палтус, терпуг. Это значит, что прибрежные рыбаки, которые традиционно работают на этих объектах промысла, теряют часть своих ресурсов. В то же время никто не знает наверняка, в чьи руки попадут эти объемы – истинных аборигенов или различных «лже».
В приложении к упомянутому документу указано около 200 физических лиц и 60 родовых общин. Когда в этом списке находишь, например, армянские фамилии, невольно возникает вопрос: это тоже коренные жители Камчатки?
Как сказал министр рыбного хозяйства края Владимир Галицын на февральском заседании Дальневосточного совета по промысловому прогнозированию, в 2013-м камчатским аборигенам выделено порядка 20 тысяч тонн рыбы. В сравнении с тысячей тонн предыдущего года – это рост в 20 раз. Причем мало кто подает заявки на котика, ларгу, акибу. Все хотят добывать объекты, которые приносят максимальную прибыль. Почему бы в следующий раз не подать заявку на краба?
Уже не говорю про лосось (на 2013 год «в целях обеспечения традиционного образа жизни» в Росрыболовство заявлено 23 тысячи тонн красной рыбы).
Я попросил прокомментировать ситуацию исполнительного директора Союза рыбопромышленников и предпринимателей Камчатки (СРПК) Сергея Красильникова.
- Сергей Юрьевич, считаете ли вы, что выделение большого объема морских квот общинам КМНС станет фатальным для рыбопромышленных предприятий?
- Фатальным не станет, но деятельность осложнит, уже осложняет. Следует отметить правоту одного из комментаторов (А.Б.) на сайте fishkamchatka.ru, где опубликовано «особое мнение…»: рыбакам действительно понятно «как работать с такими объемами» и как взять то, что вдруг стало «ноль» (речь идет о сопутствующих объектах промысла). Ну, а многочисленным контролерам, в свою очередь, понятно, как «работать» с этими рыбаками.
Никто не выступает против традиционного образа жизни малочисленных народов. Более того, базовое законодательство по этим вопросам построено таким образом, чтобы развести в разные плоскости вопросы промышленной эксплуатации водных биоресурсов и вопросы «… исторически сложившихся способов жизнеобеспечения малочисленных народов, основанных на историческом опыте их предков в области природопользования, самобытной социальной организации проживания, самобытной культуры, сохранения обычаев и верований…» (цитата из 82-ФЗ).
- Общинам для освоения морской квоты придется арендовать суда тех же предприятий. В итоге экипажи этих судов получат работу, а судовладельцы – арендную плату. Значит, и общины, и промышленники останутся при своих интересах?
- Неправильно. Все будет совсем иначе: для того, чтобы экипажи судов (работники) получили работу в полном объеме, работодатели (судовладельцы) вынуждены будут просто купить квоты у общин, при этом ни о какой арендной плате речи не идет (покажите общину, которая располагает средствами для оплаты аренды рыбодобывающего судна).
- Общины могли бы работать с судовладельцами по договорам о совместной деятельности. Ведь многие компании ведут промысел на чужих квотах по таким договорам.
- С одной поправкой. От рыбопромышленника другому рыбопромышленнику переходят и облавливаются квоты промышленного и прибрежного рыболовства. Если эти квоты не будут добываться хотя бы наполовину, квотовладелец будет лишен этих квот. Это процесс оборота долей квот без отказа владельца от права на них, ведущий к повышению эффективности освоения квот, повышению специализации промысла и сохранению ресурсной базы региона. (Есть и другой путь: лишение права либо отказ, а затем реализация долей на аукционе, и в таком случае неизвестно, кто станет владельцем этой доли).
- В своем особом мнении на имя В. Галицына вы пишете, что «выделение объемов добычи анадромных видов рыб для традиционного рыболовства без каких-либо ограничительных механизмов» учитывает интересы «лишь одной группы населения, далеко не самой многочисленной в Камчатском крае». То есть вы считаете камчатских рыбопромышленников более многочисленной группой населения, интересы которой надо учитывать в первую очередь?
- Не надо противопоставлять камчатских рыбопромышленников и камчатских аборигенов. Так считаю не я, это общепризнано: «Основой экономики Камчатского края признается рыбная промышленность, которая, по сути, единственная отрасль в производственном секторе экономики, являющаяся источником внешних доходов для региона... На ближайшее десятилетие основным фактором экономического развития Камчатки останется рыбная промышленность, налоги и сборы от которой будут основным источником собственных доходов бюджета региона» (цитаты из исследования доктора экономических наук, профессора кафедры менеджмента, государственного и муниципального управления Дальневосточной академии госслужбы Виктора Уварова, старшего преподавателя кафедры финансов и статистики камчатского филиала Российского университета кооперации Любови Веняминовой). Или мы имеем альтернативу? Смогут ли общины обеспечить кого-то кроме себя?
- В дискуссии на сайте «Рыба Камчатского края» вы спросили Ассоциацию коренных малочисленных народов Севера о том, какие шаги она предприняла в отношении лже-общин. Но ведь не Ассоциация КМНС породила лже-общины. Почему она должна исправлять ситуацию, которую создали другие? И как она может ее исправить, не имея никаких властных полномочий?
- Не имею ни права, ни желания предлагать какие-либо рецепты. Однако из вопроса следует, что Ассоциация КМНС - это что-то одно, а лже-общины КМНС - чтото другое. Это ведь те же самые люди. Если не так, значит, кто-то под маркой КМНС пытается присвоить себе чужое право на ведение традиционной хозяйственной деятельности (само по себе достаточно сомнительное в контексте перечня видов традиционной хозяйственной деятельности: «реализация водных биологических ресурсов» именно то и означает, что написано – возможность продажи квот «в воде», не приложив рук к добыче и переработке).
- В той же дискуссии вы упомянули, что некоторые общины уже занимаются продажей полученных квот. Но ведь и рыбопромышленники занимаются тем же самым. Почему им можно, а общинам нельзя? Какие шаги предпринимает СРПК в отношении промышленных предприятий, которые торгуют квотами?
- Вопрос необходимо разделить на две составляющих. Если речь идет о так называемых «рантье», которые попущением законодательства получили доли квот в 2008 году, не имея средств производства, то это явление необходимо изживать. Пути могут быть разные, от совершенствования порядка определения долей квот до совершенствования порядка оборота этих долей. Если же речь о реальных рыбопромышленниках, которые по различным причинам не осваивают часть квот, СРПК только приветствует эти процессы: увеличивается процент освоения, повышается специализация промысловой деятельности, и, главное, повышается расчетная доля, с которой регион подойдет к 2018 году, когда вновь будут определять доли для рыбопромышленников.
Камчатские рыбопромышленные предприятия передают друг другу для освоения только те квоты, которые имеют: промышленные и прибрежные. Определенно станет новацией выдернуть из ресурса региона объекты промысла, которые никогда не осваивались в целях обеспечения традиционного образа жизни и осуществления традиционной хозяйственной деятельности, и передать их для освоения промышленным предприятиям. Возможно, это и законно, однако имеет весьма слабое отношение к традиционному образу жизни и традиционной хозяйственной деятельности.
- Как бы ни делили рыбный ресурс между промышленными предприятиями последние 15 лет, результат всегда один: основная часть улова уходит с Камчатки, а то, что остается, стоит дороже, чем в Москве. Может, для Камчатки нет большой разницы, в чьих руках этот ресурс окажется сегодня? Может, как раз простые жители края (будь то аборигены или старожилы) сумеют распорядиться им более эффективно, в интересах большинства населения?
- То, что основная часть улова уходит с Камчатки - это ведь козырная карта региона, для которого рыбная промышленность является единственным источником внешних доходов.
Что касается цен, то приведу мнение Михаила Терского, профессора кафедр экономики Дальрыбвтуза и ДВФУ: «В таких крупных центрах, как Москва или Санкт-Петербург, любая продукция стоит дешевле, чем в тех местах, где она произведена. Несмотря на транспортные расходы. Так устроен рынок…»
А что касается вашего предположения о том, что простые жители смогут распорядиться ресурсом более эффективно, то это интересная мысль. Последний раз, только более масштабно, подобное произошло в нашей стране в 1917 году. Встречный вопрос: аборигены или старожилы должны распорядиться? Или вместе? Как делить влияние в этом процессе? Как быть с другими национальностями в нашей многонациональной стране и в отдельно взятом регионе?
Кирилл МАРЕНИН