Екатерина ГИЛЬ: Камчатка – моя жизнь, моя река

Мы живём на прекрасной земле, которая славится во всём мире своей уникальной природой. Но не только: многие путешественники отмечают удивительную душевность камчадалов, их чуткость и отзывчивость, искреннее желание прийти на помощь. А о представителях коренных народов и вовсе говорят, что они открыты как дети! Наша земля является родиной уникальных талантов, к которым, без сомнения, можно отнести и Екатерину Гиль.

– Я выражаю Вам огромную благодарность, что нашли время пообщаться и рассказать не только о тех людях, которые окружали Вас на протяжении жизни, и важных событиях, но и о себе. И хотя о многом можно узнать в интернете или в «Скрижалях Камчатки», смею надеяться, что в этом интервью будет что-то более личное, более откровенное…

– Хорошо, – согласилась Екатерина Трифоновна, – спрашивайте!

– Мне всегда интересно знать, как люди становятся теми, кем они являются на сегодняшний момент: то ли наш путь действительно опредёлен судьбой, то ли это осознание приходит с течением времени? А может, и наследственность здесь играет свою роль? Как бы Вы ответили на вопрос – почему Вы такая, какая есть, и занимаетесь тем, чем занимаетесь?

– Я тоже много об этом думала, и меня осенила простая мысль: никогда не знаешь, к чему ты в итоге придёшь. Конечно, цель, направление были даны в семье. Мы, дети, благодарим нашу добрую мать, которая нас всегда обласкивала, и отца, который говорил, что жизнь –не лёгкая прогулка, что нужно идти вперёд несмотря ни на что. Эти напутствия поддерживали меня в различных жизненных ситуациях много раз. Так же, как и личный пример родителей, их немногословность, умение находить в каждодневной работе красоту! Мы могли часами любоваться, как отец выполняет простые строительные дела или выезжает в тундру на упряжках – эти маленькие воспоминания из детства мне помогали идти по жизни. И не жалеть себя, когда кажется, что ничего не удаётся, а пересмотреть свои действия. А этому меня уже Гиль научил: он нас просто заставлял каждый вечер перед сном прокручивать весь день, спрашивая себя – в чём были неправы и где сделали ошибку, чтоб больше никогда её уже не повторять. Эти простые и чёткие уроки – зацепки на всю жизнь.

Екатерина Трифоновна Уркачан (в замужестве Гиль) родилась в день Великой Победы – 9 мая 1951 года в посёлке Палана Тигильского района в многодетной семье. Отца звали Трифон Петрович Уркачан, эвенское имя – Тыле Тэлэчча, он был оленеводом. Мама, Анна Михайловна Яганова, родом из древнего корякского села Лесная, где жили красивые голосистые люди. То есть наша героиня наполовину эвенка, наполовину корячка-нымыланка. Мама вела домашнее хозяйство и занималась овощеводством.

–А как звучит Ваше родное имя?

– Отец мне дал имя своей мамы – Ээна. Моя бабушка была женщина неговорящая, но шила очень красиво – могла изготовить как добротную рабочую одежду, так и утончённую праздничную, и научила этому мою маму. Но главное, она ещё обладала знанием, которое помогало выживать в условиях Севера. Для меня до сих пор непостижимо – как, каким нутром она угадывала будущие ненастья? Я горжусь, что меня назвали в честь бабушки.

– Кто-нибудь из Ваших семерых братьев или сестёр достиг такой же известности, как Вы?

– Это я один уродец, – совершенно серьёзно ответила Екатерина Трифоновна.

– Почему Вы так про себя говорите?

– Потому что так бывает, что один дурак выжил из-за своей непохожести, – Екатерина Трифоновна наконец-то рассмеялась. – Хотя я ошибаюсь – нас двое. Моя старшая сестричка Александра, уже будучи взрослой, добилась больших успехов в этнографии – собирании и пересказах старинных чукотских и корякских преданий. То есть – если кому что-то дано, то в любом возрасте оно догонит.

– Но Вы могли бы пойти по стопам мамы или даже папы, но выбрали совершенно другую дорогу. Что на это повлияло?

– Моё физическое состояние с малых лет было, можно сказать, никчёмное, не полагали даже, что я буду жить. Настолько я была слаба здоровьем…Когда я выходила на улицу, то даже могла услышать: «Ты ещё жива?». Но я старалась быть полезной, вся домашняя забота о братьях и сёстрах (а я средняя в семье) была на мне. И ею я могла долго и упорно заниматься: мыть, драить, стирать, готовить – во всём помогать маме.

– А с чем было связано такое положение дел со здоровьем?

– Когда мы переоделись из наших меховых одежд в матерчатые, то у меня случилось переохлаждение и я сильно простудилась. Потом я падала зимой в реку и еле спаслась… Но почему-то с завидным упорством я из этого выходила – и выхожу и сейчас, – Екатерина Трифоновна рассмеялась. – А когда впервые попала на репетицию к Александру Гилю (вначале подглядев её в окно), то вот там я и поняла, что моё тело предназначено для движения. Мои руки-ноги куда угодно клонились и как угодно складывались – такая была супергибкость. Это случилось в Палане, в Доме культуры. Правда, на следующий день после репетиции я не могла встать, но пришлось идти в школу. Там меня нашёл Александр и пригласил в ДК снова, сделав мне расписание занятий: с 15 до 16 и с 19 до 23. Причём мама была недовольна моим увлечением, но он сам с ней поговорил. И вот что удивительно – в школе долго учиться я не могла: появлялись дикие головные боли, а на репетициях, где нужно было подолгу находиться вниз головой, у меня ничего не болело. И когда спрашивают, что для меня значит танец, то я говорю – это как жизнь, это как дышать!

В хореографический самодеятельный ансамбль, позднее получивший имя «Мэнго», Екатерина Уркачан пришла по приглашению Александра Гиля в 1966 году в возрасте 15 лет. Уже в 1967-м исполнила главную партию Айи в первом корякском балете «Мэнго». Триумф балета на сценах Камчатки, затем – Хабаровска и Москвы, положил начало славе корякского коллектива и широкой известности его артистов. Последующие 25 лет Екатерина Трифоновна являлась ведущей солисткой ансамбля, звездой и любимицей Камчатки, блистая также в балете «Эмэм Кутх» и во многих хореографических миниатюрах, вошедших со временем в золотой фонд ансамбля: «Ойя-ухажер», «Тропинка», «Ярмарка в Палане», «Чайки» и других.

– То есть для Вас встреча с Александром Гилем была судьбоносной во всех смыслах?

– Да, это так. Нас ещё тогда удивляло, что мы младше Александра всего на 8–9 лет, но так его уважаем, будто он какой-то патриарх. Слова его всегда были выверенными, тон – уважительным, мысль – конкретной, ну, а что до работы, то все должны были включаться в неё на 100 %. Параллельно ещё изучали актерскую психологию, так как Гиль считал, что надо развиваться всесторонне.

– Но, кроме того, что Александр Гиль стал Вашим учителем по жизни и танцам, Вы разделили с ним свою женскую судьбу… Глядя на его портреты, можно сказать, что он был очень интересный мужчина!

– Очень! – тут же согласилась моя собеседница. – 27-й год пошёл, как его нет, но я нигде не видела более красивого мужчины… У него было много поклонниц! Но в какой-то момент он пересмотрел своё поведение ловеласа и увидел во мне человека, который все 24 часа может работать рядом, помогая ему…

Он подмечал меня, наверное, года два-три, задавая вопросы: «Так сколько нам лет?»… А когда мне исполнилось 18, он меня и позвал. Поженились мы в 74-м, когда мне было 24 года.

– А Вы были влюблены в него с самого начала?

– Не-а! Наверное, я его и с этой стороны заинтересовала: все женщины и девушки в него влюблены – кто тайно, кто открыто, а у меня абсолютно никакой реакции!

– Вы стали не только женой Гиля и его соратницей, но также и солисткой ансамбля…

– В принципе я была стержнем, – добавила Гиль.

Даже в интернете не найти обстоятельств ухода Александра Гиля, кроме скупой фразы «Трагически погиб». Это случилось 7 июля 1988 года в украинском селе Шелестово Харьковской области, куда он поехал посмотреть, как строится его будущий – «для пенсии» – дом… Александру Гилю было всего 45 лет...

– А Вы никогда не думали встать во главе коллектива после трагического ухода мужа? Ведь Вы были ему ближе всех…

– Даже если бы и возникло такое предложение, я бы никогда не посягнула быть руководителем. Почему? Конечно, я научена была многому, но это огромная ответственность. Я продолжала танцевать. В 1992 году мы с Николаем Лазаревым, заслуженным артистом России, сделали бенефис и покинули ансамбль.

Вместе с коллективом, ставшим с 1974 года профессиональным, Екатерина Гиль совершила многочисленные гастрольные поездки по городам СССР и многим странам. Причем «Мэнго» стал первопроходцем корякского искусства на сценах мира. Екатерина Трифоновна Гиль внесла значительный вклад в становление и развитие ансамбля «Мэнго», за что в 1982 году ей было присвоено звание заслуженной артистки РСФСР. Она – лауреат сценической премии имени А. В. Гиля, её портрет и биография представлены в портретной галерее выдающихся личностей полуострова «Скрижали Камчатки» (1998). В феврале 2001 года Е. Т. Гиль стала преподавателем национального танца Народной академии при КамГУ. Затем около двух лет провела в Палане, работая в окружном центре народного творчества. В 2004 году Екатерина Трифоновна вернулась в Петропавловск. В 2005-м ансамблю было присвоено имя Гиля.

Написала 2 книги-воспоминания – «Жизнь в танце» (2005 г.) и «И чувства Северу вручаю…» (2018 г.). Дело жизни четы Гиль продолжается: сын Тарас – тоже артист ансамбля «Мэнго».

– Екатерина Трифоновна, Вы можете себя назвать счастливой женщиной?

– Суперсчастливой! – улыбнулась она. – Я до сих пор чувствую себя окрылённой! И самое моё большое счастье – видеть всю семью рядом и двумя машинами уехать куда-нибудь в тундру и там проводить время…

– С Камчаткой никогда не расстанетесь?

– Я уехала из благополучной Америки (в 1993–1996 гг. по приглашению американской стороны Гиль занималась возрождением алеутской культуры с детьми штата Аляска). И когда мне говорили: «Катя, ты куда едешь? Там у вас темно, нет света и еды…», я отвечала, что именно поэтому я должна вернуться... Я буду здесь. Это моя жизнь, и это моя река.